«Три старосты» удивились скорому возвращению своих недавних гостей, но встретили их радушно. С радостью приняли подарки, пригласили за стол. На этот раз Егор тоже принял приглашение, но не затем, чтобы отведать фирменной тети-Таниной курочки, а для того, чтобы в удобной обстановке приступить к серьезному разговору. Уверенный в том, что женщины тоже знают о невиновности Тамары, он рассказал им все, что было известно ему самому. Предупредил их и о потенциальной опасности, и о том, что они могут услышать объявление о розыске Тамары и увидеть ее фото по телевизору. А под конец беседы попросил их рассказать на камеру все, что происходило в этой избушке в последние трое суток. Женщины подошли к этому делу со всей ответственностью, скрупулезно излагая факты. И в ответ на заверения Егора, что эта запись не будет обнародована без крайней нужды, заявили, что теперь-то уж точно со всеми посторонними будут немы как рыбы, а если потребуется подтвердить записанное на камеру лично, то приедут в нужное место без проволочек. На том и расстались – Тамаре теперь не сиделось на месте, да и на сегодня у них с Латониным было еще много дел: определить на хранение запись, побеседовать с бывшей одноклассницей и, если время позволит, приступить к дальнейшим поискам, уже исходя из того, что Оксана расскажет Егору.
Как выяснилось, по старому своему адресу, известному Тамаре еще со школьных лет, Оксана уже не жила. Но соседка, к которой обратился снабженный для большей достоверности букетом Егор, рассказала ему и в каком театре работает Оксана, и куда она переехала. Даже ее телефон ему дала, поддавшись обаянию собеседника.
– Ну вот, не зря съездили, – сообщил он, вернувшись в машину. – Теперь вопрос в том, что делать дальше: позвонить Оксане до встречи или сразу ехать?
– Позвони. – Тома нервно проводила пальцами по челке, к которой еще не привыкла. – Праздники еще не закончились, так что нужда в Снегурочках не отпала. И если Оксана уже вылечила свою ногу, то ее может не быть дома и мы напрасно прокатимся. Хотя растяжение связок так быстро не лечится… Впрочем, она и просто в гости могла уйти, она всегда была девушкой компанейской.
Согласившись с Тамарой, Егор набрал номер на своем мобильнике. А потом отнял его от уха, чтобы ей тоже было слышно: «Номер вызываемого абонента выключен…» – и подытожил:
– Все-таки придется ехать. На всякий случай, вдруг она все-таки дома, просто еще спит.
Первого января городские улицы были пусты, и вскоре они уже прибыли на место. Дом тоже долго искать не пришлось, и нужный подъезд вычислили быстро.
– Теперь главное, чтобы твоя Оксана дома была. И если такими темпами дело пойдет, то, дай бог, к концу недели, Томка, снимем мы с тебя все обвинения. – Егор снова взял в руки камуфляжный букет, который должен был без слов объяснить его появление у Оксаны всем ее соседям. – Ну, я пошел.
Тамара вздохнула: ей и самой хотелось бы увидеть Оксану. Задать пару вопросиков и просто посмотреть ей в глаза. Но Егор был прав: чем меньше народа будет знать, что Тамара еще жива, тем лучше.
Егор не вернулся сразу, и Тома настроилась на ожидание, даже отодвинула кресло подальше, чтобы вытянуть ноги. Но едва она устроилась поудобнее, как появился Латонин.
– Ну что, не застал? – спросила у него Тамара, так как, заняв свое место, он не торопился заговорить.
– Томка, у меня отчетливое ощущение дежавю, – выдохнул Егор. – Вот уже второй раз за прошедшие дни я звоню недоступному абоненту. А потом приезжаю по его адресу и обнаруживаю опечатанную квартиру.
– Что, и Оксанку за что-то ищут? – У Тамары внутри все кипело от нетерпения, и ей невмоготу было ждать, пока Латонин в своей обстоятельной манере доберется до сути.
– Нет, ее не ищут. Тридцатого утром она разбилась, выпала из окна. Якобы вешала шторы и поскользнулась на подоконнике. А рамы у нее в квартире были деревянные, сгнившие, еле живые. Вот она вместе с ними и вылетела с седьмого этажа. Это мне соседка рассказала.
Тамара вжалась в кресло. Машинально отметила, что Егору везет на разговорчивых соседок, и тут же ее мысли переключились на другое: не успела! Все-таки на Оксану была охота, а не на нее… Только Тамара все равно не смогла бы ее вовремя предупредить! И вот Оксанку, милую хохотушку, убили! Именно убили, потому что разве могла она влезть на подоконник с поврежденной ногой? Какие могли быть шторы, если она даже из дома затруднялась выйти?
Егор, как оказалось, был другого мнения на этот счет:
– Думается мне, что это подстава, Том. И теперь совершенно точно можно сказать, что Оксана была замешана в твоем похищении.
– Латонин! Что за паранойя? Об умерших думают либо хорошо, либо никак.
– А я и не думаю. Я знаю.
– Знаешь – так выкладывай! – Тома исчерпала запасы терпения. – Нет, и как вы только с Женькой могли дружить? Он же был просто огонь, заводился с полоборота, а тебя, по-моему, вообще расшевелить невозможно! Черепах хорошо пасти с таким темпераментом!
– Вот и дополняли друг друга, играя на контрасте, – ничуть не обиделся Егор. – А что касается твоей Оксаны, то ничего она не подворачивала. Я специально уточнил у соседки, когда услышал про падение из окна: мол, как же это так, Оксана ведь мне жаловалась на травму, говорила, что ходить почти не может. У соседки аж глаза округлились: да ничего подобного, говорит, скакала зайчиком до последней минуты! И дома появлялась редко, все на утренниках играла. Так что если соседка и заметила что-то необычное в Оксанином поведении, так это ее внезапно вспыхнувшую страсть к чистоте. До этого, говорит, она только собой занималась, а в квартире можно было любовные послания пальцем на пыльной мебели писать. На шторы ей тоже было наплевать, она к ним годами не подходила и хоть узлом на окнах их могла завязать. Но такое внезапное рвение соседка объяснила себе тем, что в последнее время у Оксаны появился новый молодой человек. Может, для него она так старалась? Это была единственная видимая причина. Я попытался выяснить, что за молодой человек, но тут соседка оказалась бессильна. Сказала только, что его Максимом зовут. Она случайно услышала, как Оксана к нему обращалась по имени. Ну и еще описала мне его коротенько и весьма неинформативно, в основном только рост да вес. Однако все эти сведения вполне могут подождать, пока мы приедем домой, – закончил Егор, включая зажигание. – Поужинаем и будем решать, что нам делать дальше, так как единственная ниточка, за которую можно было ухватиться, оборвалась.
С этим трудно было не согласиться. Впадая в апатию, Тамара молча смотрела, как за окном машины проплывают улицы и кварталы города. Выспавшийся за день народ выходил на улицы, чтобы продолжить празднование Нового года. Тамара же, наоборот, не отказалась бы отдохнуть в тишине и спокойствии собственного дома. В родной квартире, а не в чужом жилище, где у нее даже своей зубной щетки нет. Вот оно, наверное, то чувство, которое испытывают оказавшиеся на улице погорельцы, ищущие приюта у соседей и родственников.
Словно прочитав невеселые мысли Тамары, Егор остановил машину на парковке возле работающего супермаркета:
