— Думаю, что ты не преувеличиваешь проблему, — ответил Джейк.
Я позволила ему забрать у себя бумаги. Он отложил их в сторону и сжал мою ладонь.
— Все в порядке, Ридли. Я не уверен, но думаю, что смогу тебе помочь разобраться в этом деле.
Мы так и продолжали стоять. Соединение рук недооценивается в шкале интимных жестов. Вы целуетесь с коллегой при встрече и прощании. Близкого друга вы даже можете поцеловать небрежно в губы. Любого знакомого вы, не задумываясь, заключаете в свои объятия. Вы можете даже познакомиться с кем-нибудь на вечеринке, переспать с этим человеком и больше о нем не вспоминать. Но соединить руки в тесном рукопожатии и застыть так на минуту, — разве это не высшее проявление интимности? В этом жесте угадывается нежность и обещание.
Я не могла больше противиться его обаянию.
— Неужели правда? — спросила я, не скрывая благодарности и облегчения.
— Правда.
— Я рада это слышать.
Кожа на ладони Джейка была немного грубоватой, но мне приятно было ощущать его прикосновение. Мы были так близко, что я могла рассмотреть его глаза. Он внимательно смотрел на меня. Передо мной по-прежнему был незнакомец, и я чувствовала себя заинтригованной. Он притянул меня к себе и сжал в своих объятиях. Я прильнула щекой к его шее. Я готова была раствориться в нем, довериться ему, хотя и понимала, какой он ненадежный союзник.
Я не могла бы сказать, сколько мы так простояли. Наверное, довольно долго.
Наконец Джейк нарушил молчание:
— Значит, этот парень хочет, чтобы ты ему позвонила?
— Наверное, да, — задерживаясь в его объятиях еще на минуту, произнесла я.
— Не кажется ли тебе все это странным?
— Что?
— Ну, ты только проанализируй все.
Мы сели за стол, лицом друг к другу.
— Во-первых, почему ты решил, что это мужчина? — поинтересовалась я.
Я и сама придерживалась того же мнения, но мне важно было услышать, что по этому поводу думает Джейк.
Он задумался на мгновение.
— Почерк мужской. И в статье говорится, что женщина умерла, а ребенок исчез. Остается только мужчина, да?
— Хорошо. Почему же тебя так смущает, что он прислал записку?
Джейк пожал плечами.
— Если этот мужчина думает, что ты его дочь, а ты та маленькая девочка с фотографии, то это значит, что он ищет тебя уже много лет. Его ребенка в свое время выкрали. Если твоего ребенка украли, а все последующие годы ты посвятил его поискам, то не логичнее было бы немедленно настаивать на встрече, позвонить в полицию, увидев тебя на экране? Вообще говоря, предпринять какие-то более решительные меры, а не ограничиться конвертом с запиской и фото?
Я задумалась.
— Может, он не так уж уверен. Напуган.
Джейк медленно покачал головой в ответ.
— Все может быть. Но в этом случае мы можем предположить, что и ему есть что скрывать.
— Что?
— Я не знаю, — ответил он мне, еще раз пробегая глазами газетный заголовок.
Джейк погрузился в размышления.
— О чем ты задумался?
— У меня есть друг, — наконец произнес он, снова посмотрев на меня.
Он вдруг замолчал, словно не решался продолжить.
— Послушай. В общении с тобой я не хотел бы переступать определенные границы.
Я подумала, что он имеет в виду прошлый вечер.
— Если кто и переходит границы, так это я. Я заставляю тебя заниматься моими делами.
Он заколебался на минуту.
— Этот мой друг… Он детектив, — сказал Джейк, не глядя на меня. — Мы вместе выросли. Может, он подскажет, как быть.
Если вы спрашиваете, чем незнакомый детектив мог бы мне помочь, то я не отвечу, потому что не знаю. Но я не могла не поблагодарить Джейка. Если ты нравишься молодому человеку, то именно так он и должен себя вести, правда? Да, правда.
Глава восьмая
Я направлялась на восток, к реке. Я чувствовала себя так, словно родилась заново, и мне не оставалось ничего другого, как бродить по городу. Я люблю Нью-Йорк за то, что здесь можно гулять до бесконечности. Этот город — великолепное место для тех, кто мечтает затеряться в толпе. Вы можете прошагать сто кварталов, и никто вас не заметит. Даже если пять минут назад ваше лицо все время показывали по телевизору, а интервью с вами занимало первые полосы газет, у вас есть шанс превратиться в невидимку. Я испарилась. Направляясь от Инглиш-стрит к площади Томпкина, я наблюдала картины, которые олицетворяли нищету и процветание, сменяя одна другую с калейдоскопической скоростью. Бутики Ист-Виллидж призывно сияли витринами. Большинство домов были заново выкрашены. В витринных стеклах я поймала свое отражение. Я знала, что с трудом узнаю свое лицо, потому что больше не принадлежу своему прошлому, а будущего я еще не разглядела. Я походила на человека, который не знал ни кто он, ни откуда родом.
Я остановилась, чтобы получше рассмотреть себя. Женщина, которую я видела перед собой, была из плоти и крови, но если бы кто-то осмелился коснуться ее, то она растаяла бы, как дым.
Я решила не задумываться над тем, что происходит в моей жизни. Я оставила эту проблему Джейку. Я приказала себе не углубляться в поиски ответа на вопросы о моем рождении, бросив их, словно мешок с ненужной одеждой, оставленный на пороге, где его подберут работники Армии Спасения. В настоящее время я жаждала только одного: отвлечься от всего, убежать, исчезнуть. Однако когда я пересекала улицы Нью-Йорка, направляясь в сторону нижнего Ист-Сайда, я каждый раз замечала свое отражение в витрине ближайшего магазина, и это служило мне горьким напоминанием о том, что от себя не скрыться.
Вы, наверное, думаете, что я излишне драматизирую ситуацию. Я же не располагала большим количеством информации. Еще двадцать четыре часа назад я ругала себя за то, что вообще придаю значение таким мелочам. Но я ощущала, что посеянные в моей душе сомнения давали всходы, и я не могла их уже просто проигнорировать. Я, конечно, не могу сказать, что я не помнила себя от страха. Но, честно говоря, я казалась себе одним из тех зданий, которые ждали капитального ремонта: они стояли с вывернутыми наружу внутренностями, висящими, словно разорванная паутина, проводами, в ожидании второго рождения.
Я очнулась на авеню С. Это не город, а азбука для взрослых. Авеню А было сплошь застроено роскошными бутиками, модными кафе и величественными домами. После пересечения парковой зоны вы словно попадали на другую планету. Город менялся на глазах, превращаясь в заброшенный пустырь, в территорию, где царят свои законы. Кое-где оставались намеки на существование цивилизации: я заметила известное богемное кафе, которое напоминало цветок, пробившийся сквозь асфальт. Неказистые здания были похожи на солдат-повстанцев, смирившихся с несправедливой судьбой. На дороге валялся мусор, а машины казались какими-то ободранными. Эту часть города заселяли люди, которых отвергло общество: бездомные, наркоманы, совершившие побег и преступившие закон — все, кто сбился с пути, но не спешил вернуться к прежней жизни. Я двигалась вперед, внимательно глядя под ноги. Это не то место, где хочется привлечь к себе внимание. Тебе надо просто идти, словно ты имеешь право здесь появляться. И сегодня судьба давала мне такое право. Я искала своего брата Эйса.
