Нет, все не так просто. Жизнь никогда не складывается так, как нам бы того хотелось. Я хочу привести в качестве примера Эйса и меня. Мы выбрали два разных жизненных пути, совершили два разных жизненных выбора. Как я уже и говорила, то, как нас воспитали, не является единственным определяющим фактором. Это лишь одна из причин, но есть еще миллион таких же важных составляющих. В конце концов, наша жизнь состоит не из событий, больших или маленьких, а из нашей реакции на них. Только наше собственное отношение и позволяет нам ощущать, что мы в состоянии управлять своей жизнью. Я верю в это.
— Но как же дети? Их родители были бедными, находились в группе повышенного риска. Все, кто мог переживать о них, уже мертвы. Никто так и не узнает, что случилось с ними. Как быть с этим?
Я услышала, как детектив Сальво вздохнул.
— Это произошло тридцать лет назад. Я думаю, что шансы узнать правду равняются нулю.
— Если бы остался хоть один человек, который любил их, время не имело бы значения.
— Ты говоришь, как Марджори Мазерс.
— Вы разговаривали с ней?
— Я же пообещал узнать, как обстоят дела.
— И?
Еще один тяжелый вздох. Хотя, может, он просто курил, резко выпуская дым.
— Она мне сказала, что двое в черных масках пробрались к ней ночью и забрали у нее ребенка. Она подумала, что их нанял ее муж. Она утверждала, что он обижал мальчика. Марджори хотела добиться полной опеки над ребенком, а мужу разрешить только посещения под присмотром.
Детектив Сальво замолчал и откашлялся. Я слышала, как он листает бумаги.
— Дело в том, что она позвонила в полицию только на следующее утро. Марджори утверждает, что ее ударили с такой силой, что она потеряла сознание и не могла прийти в себя. Но мы не располагаем доказательствами того, что это действительно так. Полиция не верит в ее версию. И Марджори, и ее муж оказались в числе подозреваемых. И ее историю все поставили под сомнение, потому что она совершала попытки самоубийства, а до этого проявляла склонность к депрессии.
Я рассмеялась.
— Не может быть!
— Марджори пыталась доказать, что убила мужа по неосторожности. Она хотела узнать, что случилось с ее ребенком. Ее обвинили в умышленном убийстве. Суд не принял во внимание никаких смягчающих обстоятельств. И на этом история закончилась.
— Брайан был потерян навсегда.
— Да, не могу не согласиться. Дело было открыто еще в течение года.
— Что рассказала Марджори, когда вы с ней беседовали?
— Она немного не в себе, — резко ответил детектив Сальво. — Я разговаривал с ней по телефону. Она по-прежнему придерживается своей версии. Сказала, что еще не прошло и дня без того, чтобы она не плакала, вспоминая своего маленького мальчика. Она готова поклясться, что он все еще жив.
— Позвольте мне спросить. Марджори не говорила, что некоторое время назад к ней приезжал частный детектив?
— Да, она упоминала об этом. А как ты об этом узнала?
— Куда бы я ни направилась, он меня везде опередил.
— Харли Якобсен? — спросил Сальво.
Я не сказала ни слова. Последний луч солнца исчез за горизонтом. Я сидела в полной темноте. Воздух в салоне был холодным, и я знала, что машина не прогреется, пока я ее не заведу. На панели управления мигали оранжевые и зеленые огоньки приборов. Радио было включено на минимальную громкость, и из динамиков доносился приглушенный гул.
— Мне это говорит о многом, — произнес детектив, когда я не ответила. — Ты идешь по пути, который он выбрал для тебя. Ридли, он тебя использует.
Слова Сальво прозвучали, как гром среди ясного неба. В его словах был здравый смысл. Но они все равно оказали на меня эффект разорвавшейся бомбы. Я вспомнила, что Джейк пришел ко мне сразу после того, как я получила письмо от Кристиана Луны. Я вспомнила о том, как нашла на пороге его приглашение, бутылку вина, бокалы и записку с извинениями. Я вспомнила, что сама же и рассказала ему о том, что со мной произошло. Мужчину на лестнице… Вырезку из газеты, которую Джейк так легко обнаружил в компьютерных архивах… Вторая записка гласила: «Они соврали». Я никак не могла понять, откуда автор записки мог знать о том, что я ездила к родителям и о чем я с ними разговаривала. Я же сама ему все рассказала! Только теперь мой мозг все это осознал. Я подумала о Кристиане Луне. Он существовал наяву. Но кто же убил его? Джейк? Зачем ему было это делать? Зачем ему было сопровождать меня на встречу с Кристианом Луной, а потом убивать его? Это не имело никакого смысла.
— Но что ему от меня нужно? — произнесла я задумчиво.
— Я не знаю, Ридли, — ответил детектив, испугав меня. Я совсем забыла, что разговариваю с ним по телефону. — Прошу тебя, помоги мне, хорошо? Поезжай в участок, и мы сумеем решить, что нам делать.
Гас Сальво был очень приятным человеком. Он был хорошим копом, и я не сомневалась, что он желает мне добра, однако интуиция подсказывала мне, что я должна сама выяснить все до конца. Я плавала в океане лжи и доверяла только своим инстинктам. Я не сказала больше ни слова бедному детективу Сальво и медленно отъехала от клиники «Маленькие ангелы». На разбитом джипе я направилась в город, испуганно озираясь по сторонам в ожидании «понтиака» и копов.
* * *
Я поставила джип на стоянку, оставив ключи и документы в салоне, и направилась в офис, где оформляла аренду. Молодая чернокожая женщина с зачесанными назад волосами, краснолиловыми ногтями, украшенными блестками и огромными золотыми круглыми серьгами в ушах смотрела на меня так, словно я потеряла рассудок.
— Вам придется заплатить, — раздельно чеканя слова, произнесла она. — Машина изувечена. — Она схватила бумаги и начала что-то лихорадочно отмечать красным маркером.
— Все в порядке. У вас есть обо мне вся необходимая информация.
Мне было наплевать. Раньше я потеряла бы сон из-за малейшей царапины, не говоря уже о прожженном сиденье, а теперь я отнеслась к этому в высшей степени беззаботно, потому что мне было все равно, посчитают меня ответственным человеком или нет. Той Ридли, которая переживала бы о таких мелочах, больше не существовало. Я хотела только прилечь и уснуть. Я направилась прямо в отель на площади Вашингтона, и на этот раз я не стала играть в прятки с невидимыми врагами, меняя маршрут.
Я вошла в полутемный холл, подошла к лифту, села в него и вышла на третьем этаже, на котором стоял затхлый запах, несмотря на недавний ремонт. Я вошла в номер и легла на неудобную кровать. Секунду я лежала, уставившись в темноту: мое тело затекло, а в голове было восхитительно пусто. Затем я провалилась в глубокий сон без сновидений.
Глава двадцать седьмая
Карл Юнг верил в то, что у каждого из нас есть тайное «я», которое мы не торопимся открывать окружающим. У нас есть свои заветные желания, которые не принято афишировать в обществе, у нас есть недостатки и пороки, которые мы старательно прячем не только от других, но и от самих себя. Но Юнг утверждал, что это совершенно бесполезное занятие. Чем больше мы пытаемся спрятаться от себя, чем старательнее притворяемся, тем чаще обстоятельства заставляют нас раскрыться. Он заявлял, что тень, преследующая наше «я», может исчезнуть только при одном условии: если мы примем себя такими, какие мы есть на самом деле, и осознаем, в чем смысл нашей личной свободы.
