– У тебя так тепло, – с мечтательным выражением на лице произнесла она, – не то что у меня в девятиэтажке.
– Да, – кивнул Ян. – К батареям не прикоснешься. Вроде горячий воздух наверх уходит, в мансарду, но все равно не холодно. Ну что, резать курицу?
– Это я сама, – Татьяна достала из ящика буфета нож, попробовала лезвие. – Ты вино открой.
– Ах да!
Ян достал бокалы, откупорил какое-то вино, привезенное Татьяной, сел на свое привычное место под стеной. Ловкие руки с ярко-красным лаком на ногтях разделали птицу, потом Таня вытащила из коробки забытые Яном салфетки, свернула, воткнула в старый стакан синего стекла, быстренько вымытый и вытертый досуха, до того пылившийся на верхней полке буфета.
– Устала, – произнесла она, садясь.
За окном густые сумерки наполнялись снегом, крупные хлопья валили чуть не стеной, но Ян уже и сам чувствовал, что к утру все начнет таять. Пусть ненадолго, но зима отступит, и, может быть, людям даже повезет увидеть солнце – в Заграйске так бывало.
– Как торговля идет?
– Зимой всегда не очень, – Татьяна положила себе на тарелку пару помидоров, куриную ножку и принялась есть – быстро, но при этом как-то аккуратно, деликатно, словно кошка. – Все падает, а сейчас еще и морозы. Ну ничего, под Новый год все компенсируем. Если нормально будет, так еще одну точку открою: есть магазин под аренду на Ерофейке, а там шмотки купить и негде, по сути. Но не буду загадывать, знаешь…
Ян покивал, соглашаясь. Ему нравилась эта ее обстоятельная деловитость. Решив что-то для себя, Таня не сворачивала. Похоже, что и относительно Яна она уже приняла решение: не то чтобы он возражал, но сейчас считал нужным немного тормознуть. Вот только как сделать это без ненужных вопросов или, не дай бог, обид?
Она подняла бокал вина, улыбнулась.
– Давай за встречу, – в улыбке действительно сквозила усталость, настоящая, без всякого кокетства.
Вздыхая своим мыслям, Ян дзинькнул хрусталем, выпил. Он чувствовал себя изрядным уродом: к нему, одинокому и никому уже, скажем прямо, не нужному, пришла женщина, готовая согреть, накормить, разделить с ним эту черно-серую зиму, а он вместо благодарности думает хрен знает о чем.
О трупе в заброшенном доме и о пришельцах из другого мира, ни во что не ставящих жизнь человеческую. Конечно, о них можно забыть. Вот только надолго ли?
– Ты не заболел? – вдруг спросила Татьяна, с тревогой глядя на Климова. – Лицо у тебя какое-то… Спал, что ли, плохо?
– Н-нет, – мотнул головой Ян. – У нас тут, знаешь, женщину мертвую нашли. В одном доме заброшенном. Кто такая – никто не знает. Участковый ходил, выспрашивал. Народ и так весь на нервах, так тут еще и это. Бабки говорят, в город бандюки какие-то заехали, так что пойдут теперь разговоры!
– А что за женщина? – Татьяна нахмурилась, перестала жевать. – Не местная, получается?
– Видимо, да. Маленькая такая, как я понял, и куртка у нее с полосой красной на груди. Сама вроде на цыганку похожа. Вряд ли местная. И как она там очутилась?
– Погоди, погоди, – Татьяна даже привстала на стуле, – с красной полосой, на цыганку похожа? Точно? Ты сам видел?
– Как бы я сам? Участковый, говорю, ходил, фото показывал.
– Чернявая такая, маленькая? Елки-палки, так это ж наша Галя! Два дня ее все ищут, Ашот с Гришей бегают, на рядах прибраться некому, да и вообще – пропала вдруг баба. А три года работает… да больше даже, наверное, – никогда ничего. И тут здрасте! Ты ментам скажи, пускай на базар к нам идут. Ее там все знали. Она неразговорчивая и вообще по-русски еле-еле, но работала хорошо. Ашот ей платил, не задерживал никогда.
– А семья?
– Да какая у нее семья… Откуда? Никто не знал даже, где она живет. Улыбалась всегда, помогала, если что, но говорила так плохо, что и не разберешь. Наверное, в общаге какой-то комнату снимала, у нас это не проблема, они и так полупустые стоят, там с комендантшей договоришься и живи как хочешь.
По лицу Татьяны было видно, что она расстроилась. Ян поднял брови, заморгал, опять чувствуя себя виноватым перед женщиной. Ему стало неловко, так что лучшим выходом было снова наполнить бокалы.
– Может, и не она? – произнес он неуверенно.
– Да все приметы, – грустно отозвалась Таня. – Так получается. Куртка – тут вот, поперек груди полоса? Ну да – и черненькая такая, на цыганку похожа. Лет сорок ей было, хотя точно и не скажешь, у нее внешность такая… Сильно на любителя.
– А может, все-таки был у нее кто-то?
– Н-нет… Не думаю. Эти вещи я, знаешь, хорошо вижу. Насквозь, знаешь! Когда одна годами ходишь, на других ох как смотреть начинаешь – кто, что, с кем. Оно сразу видно.
– А насчет бандитов? – прищурился вдруг Климов.
– Что насчет бандитов? Тех, что приехали?
– Ну вот я ж и говорю, ты в городе все и про всех знаешь! Не врут старушенции?
– Нас с тобой это не касается, – вдруг заявила Татьяна не терпящим возражения тоном. – Это их разборки, мы к тем делам никакого отношения не имеем. Аб-со-лют-но! Ты почему не ешь ничего? Ты вообще ел сегодня хоть что-нибудь? Посмотри на себя, у тебя уже круги под глазами!
– О-оу, – вздохнул Ян, вставая, чтобы включить телевизор. – На-ачинается…
Глава 5
К Южной, в микрорайон из пары кварталов хрущевок, расположенный над речкой неподалеку от железнодорожного депо, они с Асламовым подъехали около одиннадцати утра. За рулем застоявшегося «Форда» сидел Юра, и видно было, что с микроавтобусами он раньше не сталкивался. Впрочем, парень старался, рулил предельно аккуратно, так что ехали. Хоть и заглохли пару раз на перекрестках.
Миновав котельную с дымящей трубой и две автомастерские, «Форд» выбрался на бывшую площадь Островского, ныне превращенную в сплошной рынок с магазинчиками, ларьками из серого гофрированного железа и длинными рядами контейнеров, в которых шла бурная торговля. Кого тут искать, Асламов выяснил без всякого труда: гражданин Варданян Ашот Степанович, житель Заграйска с 1992 года, не состоял, не привлекался, предприниматель и все такое прочее.
С края площади припарковаться не удалось – тут торговали прямо с грузовиков, так что Юра зарулил в переулок сбоку от детского сада и там приткнул машину под забором.
– Смотри, говорить буду я, – во второй уже раз предупредил своего «напарника» Климов, – а ты только корочки покажешь, да и все. Ну и поправишь, если я вдруг в терминологии запутаюсь.
– Ну, ясно, ясно, – вздохнул в ответ Асламов. – Вы только смотрите, у нас тут не армия, если что. На такого дядю, как директор рынка, особо не наедешь.
– А то я не понимаю!
Ян был в кожаном пальто, которое практически не грело, зато придавало его и без того немаленькой фигуре особую солидность в «старом стиле». Плюс ко всему, если честно, он надеялся, что Татьяна, случись ей тут оказаться, его не узнает, ибо не видела еще ни этого пальто, ни могучей пыжиковой шапки, которую сейчас Климов натянул на самые брови.
