– Хватит! – протрубил наставник.
Он никогда не разговаривал с мальчиками спокойным тоном – если вообще был на это способен – и никогда не обращался к Измаю со словами, в которых не было бы угроз или унижения.
Джазин застонал и уронил свой меч в песок.
– И почему нам всем приходится страдать из-за того, что этот мадждуб не знает своих форм?
Наставник приблизился к мальчикам и с размаху ударил Джазина по губам тыльной стороной ладони.
– Поднимай свой меч, ты, вялый гевад. Давай же. А теперь будешь держать его в позе «Поймай кота» до тех пор, пока я не скажу тебе прекратить.
Джазин стрельнул в ответ таким взглядом, как будто только что запустил зубы в кучу лошадиного дерьма, но поклонился своему истазу и сделал, как было велено.
«Поймай кота» считалась наиболее сложной стойкой, и Измай ее еще не осилил. Следовало поставить одну ногу за другую и перенести вес тела на стопу передней ноги, повернувшись и подняв руки так, будто ты ловишь кошку, которая прыгает у тебя на спине. Прибавьте к этому вес меча… Даже Измай сочувственно поморщился. Не то чтобы это сделало его хоть немного популярнее. На фоне других юношей, большинство из которых готовились стать стражниками лишь будущим летом, он так сильно выделялся своей неумелостью, как выделялись на их фоне его синие одежды полноценного джа’сайани.
Старейшины знать не знали, что им делать со столь юным зееравашани. Измай никогда не тренировался бок о бок с молодняком, еще только мечтавшим стать стражами, но и одевать юношу, связанного с вашаем, в детские белые одежды было немыслимо. В конце концов пришли к компромиссу: Измай будет носить костюм стражника и выполнять некоторые его обязанности, и одновременно пытаться наверстать упущенное, занимаясь вместе с молодыми новобранцами. Такое объяснение ничуть не утешало его новоявленных собратьев, которые годами тренировались плечом к плечу и с презрением относились к его незаслуженному положению и дополнительным нагрузкам, которые навлекала на них его неловкость.
– А ты, – истаз Аадл указал мясистым пальцем в направлении Измая, – тащи свой зад сюда и стой, пока не сможешь выполнить как следует «Обжигающее цветок солнце», не то я собственноручно высеку тебя плоским боком своей сабли. – Он внимательно оглядел ряды мальчишек. – Вы, тупоголовые козлиные отродья, идите и найдите себе какое-нибудь полезное занятие. Немедленно!
Ученики без оглядки разбежались кто куда. Измай не нашел себе друзей среди остальных юношей, и на это не следовало надеяться до тех пор, пока он остается белой вороной из-за своей одежды и связи с Рухайей. Не завел он дружбы и с истинными джа’сайани, мужчинами как минимум вдвое старше его и имевшими с ним мало общего. Их покрытые шрамами тела красноречиво свидетельствовали о том, что новый статус Измая едва ли мог произвести на них впечатление. Таммас с Дайрузом почти сразу же вернулись обратно в Эйш Калумм вместе с джа’акари. Вероятнее всего, его брат и сейчас еще оставался в Городе Матерей, обедал рассыпчатой белой рыбой, завернутой в сладкую траву, и запивал кушанья полным рогом медовухи.
Измай вздохнул и постарался свернуться в «Позу цветка», сведя ноги вместе и слегка покачиваясь. Ему было жарко, он устал и хотел есть, и чувствовал себя скорее как дурак, чем как цветок. Не обращая внимания на ироничную усмешку Джазина, Измай театрально широким шагом переставил стоявшую сзади ногу вперед, поднял руки к бокам, выворачивая кисти в сторону солнца, и легко обхватил пальцами правой руки рукоятку меча. В свой первый день он так часто был близок к тому, чтобы отрезать себе пальцы ног, что истаз Аадл до сегодняшнего утра запрещал ему тренироваться с мечом.
Измай перенес вес тела на стоявшую впереди ногу, попытался сделать поворот… и закончил стойку падением в песок.
Это невозможно, – сказал он себе.
Ничего невозможного тут нет, – весело защебетала Рухайя в подкорке его сознания. – Это всего лишь крайне маловероятно. Ты похож на новорожденного тарбока, который пытается впервые подняться на ноги. В свою очередь это напоминает мне о том… что я проголодалась.
Измай поднялся и отряхнул песок, мечтая набраться храбрости и стащить с себя тяжелый туар. Но когда он в последний раз попытался закрепить свой головной убор без посторонней помощи, дело едва не закончилось самоповешеньем.
– Ты еще ребенок, – сплюнул Джазин. – Наверное, джа’сайани приходится подтирать тебе задницу, раз мамочка далеко и не может тебе с этим помочь.
Измай развернулся и открыл рот. Джазин же и не думал шевелиться. Он держал стойку «Поймай кота» так, будто человеческое тело было создано специально для подобных скручиваний; лезвие его меча сверкало на фоне полуденного неба. Меч был самым обычным, недавно выкованным и похожим на любое другое лезвие, которым вооружались джа’сайани после освоения Двадцатки. Измай почувствовал, как его губы скривились, а в желудке заурчало.
Хочешь, я съем его для тебя? Я и правда проголодалась.
Нет, спасибо. Не хочу, чтобы ты еще и подтирала мне зад. – Он поднял меч.
– Твой рот слишком мал, чтобы говорить о моей матери. – Измай нарочно уставился на Джазина и улыбнулся. – И еще у тебя слишком хорошенькое для этого лицо.
Джазин зашипел, стиснув зубы, и подпрыгнул:
– Значит, ты хочешь скрестить со мной мечи?
Продолжая смотреть на него, Измай достал свой шамзи и презрительно бросил его на песок.
– Ты не стоишь моей стали… ты, слабый гевад.
Услышав это, Джазин завыл и отшвырнул в сторону собственный меч. Юноши в бешенстве ринулись друг на друга.
Точно горные козлики, попавшие в общую яму, – с одобрением отметила Рухайя. – Значит, будете выбивать друг другу мозги. Я слышала, что человеческие мозги – это настоящий деликатес.
Джазин годами тренировался бок о бок с джа’сайани, а Измай был младшим братом в семействе воинов. Возможно, он еще не дорос, чтобы держать «Стойку рыбы», не падая при этом с ног, но его противнику никогда не приходилось драться со старшими братьями и сестрами, а значит, он не успел усвоить уроки борьбы без правил.
Измай пригнулся, уходя от удара, точно его нанесла его маленькая сестренка Рудия, и тут же зарядил резвый хук, попав Джазину в лицо. Измай испытал ужас – а заодно и удовлетворение, – почувствовав, как нос старшего мальчика хрустнул под его костяшками.
Это победа, – заметила Рухайя. Она, мягко ступая, вошла в его поле зрения в тот самый момент, когда Джазин, вопя и хватаясь за лицо, упал на колени. Кровь стекала у него между пальцев.
Ты сломал одного из них. Не думаю, что старшие погладят тебя за это по головке.
Рухайя в который раз показала себя знатоком человеческой натуры. Здоровенная рука схватила Измая за шкирку. Его подняли высоко в воздух, а затем начали трясти, словно девчачью тряпичную куклу.
– Ну хватит!
Голос был таким громким, что в ушах у Измая зазвенело.
