– Неужели? – Ученый мастер Ротфауст поставил на стол пустой стакан. – Что ж, ей едва ли придется сражаться с подобными тварями здесь, в Атуалоне, где ничто никому не угрожает.
После этих слов на мгновение воцарилась тишина.
Левиатус прокашлялся.
– В интересах сохранения мира и обеспечения безопасности нашего города, – сказал он, не обращая внимания на фыркнувшего Ротфауста, – нам следует что-то решить по поводу зееранимов, которые преодолели огромное расстояние, чтобы вверить мою сестру нашим заботам. Многие из них являются умудренными опытом воинами, остальные же – либо высокоуважаемые представители общества, либо новоиспеченные воительницы.
– Которые с легкостью ввязываются в неприятности, – добавил Матту.
– Да, в неприятности они ввязываются легко, – согласился Левиатус. – Мы должны их принять, накормить, отблагодарить и отправить восвояси с набитыми животами и достойным вознаграждением – и по возможности избежать кровопролития.
– Никакой крови и прочих телесных жидкостей, – хмуро заметил Санторус. – У нас достаточно проблем с имеющимся населением, поэтому толпы жалких полукровок, которые наводнят наш город через год, нам уж точно не нужны.
– Мастер Санторус, – Левиатус наклонился вперед, – зееранимы – народ моей сестры. Если вы еще раз оскорбите их, я прикажу отрезать вам язык.
– Я всего лишь… – залопотал верховный лекарь.
– Довольно, мастер. Держите язык за зубами, или я прикажу драйику Бригусу позаботиться об этом вместо вас.
Санторус склонил голову и замолчал.
– Очень хорошо. А теперь поговорим об их награде…
– Соль. – Нефритовые глаза Йаэлы вспыхнули и обратились на Левиатуса, а затем снова опустились. – Прошу прощения, Не Ату. Я не дождалась своей очереди.
– Нет-нет. – Левиатус отмахнулся от ее извинения. – Я тебя слушаю.
– Магия соляных кувшинов в Эйш Калумме начала слабеть. Вода становится невкусной через три дня и окончательно портится через десять.
– Если мы заплатим им соляными кувшинами… – начал размышлять Ротфауст. – Свежая вода для Зееры как жизнь. Получится обмен одной жизни на другую.
– Жизнь за жизнь, – радостно согласился главный казначей. – Пятидесяти соляных кувшинов должно…
– Тысяча кувшинов.
Все лица повернулись к Матту.
Эцио прыснул.
– Тысяча соляных кувшинов? Целая тысяча! Да ты хоть знаешь…
Матту поднял руку:
– Зееранимы вырастили дочь Ка Ату как родную. Они кормили ее, одевали и, судя по всему, любили. И уж, по крайней мере, мне кажется, они успешно справились с главной задачей: сохранили ей жизнь. Задумайтесь: если эта девочка – эховитка, у Ка Ату появится наследник. Если зееранимы спасли Са Ату, Сердце Атуалона, выходит, что они спасли нас всех. Я считаю, что все, что меньше тысячи, следует считать оскорблением и недостойным Атуалона.
Что ж, это довольно неожиданно, – поджал губы Левиатус и прислушался к тяжелому дыханию сидевшего рядом мальчика.
– Возьми что-нибудь поесть, – прошептал он как можно тише. – Выпей немного вина. Не беспокойся – оно разведено водой.
По крайней мере, то, что было в его кувшине. Вино, которое Левиатус подал патронам, было гораздо крепче. Мальчик послушно, хоть и не без робости, протянул руку к тарелке с тропическими фруктами.
– Соляные кувшины начинают повсеместно портиться, – заговорил Ротфауст, обращаясь к потолку.
Аасах повернулся к нему.
– Что это значит? Я не слышал ничего подобного.
– Я с большим уважением отношусь к кухням. – Ученый мастер похлопал себя по животу. – Поэтому они с уважением относятся ко мне. До меня доходят разные слухи. Кувшины в кухнях и на рынке больше не сохраняют воду свежей, а горшки нового обжига… имеют недостатки. Их доставляют из Салар Мерраджа черными, потрескавшимися или дурно слепленными, и иногда вода в них горчит.
– Действительно, – задумчиво произнес Эцио, – цена кувшинов в последнее время резко возросла, и найти их теперь становится все сложнее. Саларианцы говорят нам, что производство сократилось, потому что что-то случилось с печами для обжига… – Он пожал плечами, когда остальные устремили на него взгляды. – Я думал, что они просто пытаются набить цену своему товару. Этот соляной народец – известные воры и обманщики.
– В таком случае наш жест будет иметь для варваров еще большее значение, – мурлыкнул Аасах. На его губах заиграла странная улыбка, звезды на коже ярко переливались. – Одна тысяча соляных кувшинов. Я поддерживаю это решение. – Он поднял два пальца левой руки, призывая начать голосование.
Все патроны, кроме Эцио, подняли руки.
– Решение о том, что Атуалон заплатит тысячу соляных кувшинов зееранийским племенам, принято в соответствии с законом и традицией, – произнес Левиатус.
Он задержал взгляд на главном казначее.
Эцио вздохнул и кивнул головой:
– Как скажешь, Не Ату. Однако же мне любопытно, каким образом столь огромное количество глиняных изделий отправят в Зееру. Король не отвечает за дороги южнее Байид Эйдтена.
– Я нисколько не сомневаюсь в вас и вашей магии, мастер Эцио.
Старик снова вздохнул:
– Я боялся, что ты это скажешь.
Мастер Санторус нерешительно постучал по столу своим бокалом, наполненным вином.
– Если вы мне позволите… – Он нервно перебирал фрукты на лежавшей перед ним тарелке. – Я подумал, что низкое качество этих соляных кувшинов может быть признаком ослабления атулфаха. Мои заклинатели крови уже несколько лун жалуются на то, что некоторые их снадобья стали менее эффективны. Особенно пострадали виды лечения, которые требуют небольшой песни и танца. – Санторус широко расставил руки. – В собственной работе я никаких слабостей не замечал, поэтому не обращал ни малейшего внимания на жалобы. Но теперь… – Он пожал плечами.
Левиатус обернулся к заклинателю теней.
– Замечал ли ты что-нибудь не то?
По лицу Аасаха ничего невозможно было прочесть.
– Не замечал, – сказал он. – Но, если подумать… источники моей магии отличны от ваших. Возможно, это проблема местных.
– Возможно, все пройдет, так же как проходят времена года… – предположил Эцио.
Йаэла улыбнулась ему, продемонстрировав лишь тень эмоции, мимолетную вспышку под гладью воды.
Ротфауст с таким грохотом стукнул бокалом по столу, что Левиатус поморщился.
– Соляная магия слабеет. Слабеет также магия крови. Мои мантиды одичали, и с каждым годом с ними все труднее управляться. К тому же они раньше темнеют. Я слышал эту песню столько раз, что не могу выбросить ее из головы… Неужели вы ее не слышите? Неужели вы все здесь – сурды? – Ученый мастер осекся и втянул воздух в легкие, краснея до корней непослушных волос. – Ах, Левиатус, прости меня…
