Я Алексеем назвался, когда представлялся старшому, Алексей Уфимцев из-под Москвы. Охотник из свободных, не холоп.
– Здравствуй, дядька Тарас, рад, что вы все тоже ненастье пережили. А чего это у вас народу так много, вроде меньше было?
– Да в самую непогоду ещё один малый обоз к нам вышел, купца из Коломны, что в Москву шёл. Семь саней. Едва успели у нас укрыться… Степан, иди подмогни сани откапывать, – велел Тарас возничему, и тот ушёл.
– Повезло, – я действительно был удивлён такому везению незнакомого, надеюсь на это, купца.
– Тут не только везение и Божье соизволение, но и ум, умён купец-то, – ответил дядька Тарас. – Ночью шёл, так удобно было, а когда ненастье началось, застав его в дороге, вспомнил он о стоянке, надеялся, что тут ещё кто стоит, и вывел обоз к нам, так и спаслись. В тесноте, конечно, но не в обиде. Спаслись. Кстати, спасибо тебе, предупредил, иначе запоздали бы с постройкой шалаша-то.
– Да ничего, мы, русские люди, должны помогать друг другу.
– Это ты правильно сказал. – Тут он заметил выглядывающего из-за моей правой ноги пса и удивлённо воскликнул: – Ты гляди-ка, живой.
– Это чей пёс? – поинтересовался я.
– Да возничего одного, Петром зовут. Хороший пёс, правильный, обученный, ворога к лагерю не подпустит. Мы его в котёл хотели, свежего мяса поесть, всё же почитай пять десятков человек в шалаше нашем укрылись да под навесом у лошадей, еле уместились, свежатинки захотели, а он, видимо, что почуял, раз сбежал, как не было его.
– А пса как зовут? Возничий его мне не продаст? Для охотника пёс первый помощник и друг.
– Это ты с ним решай. – Тут Тараса позвали, так что, потеряв к разговору интерес, тот, разворачиваясь, добавил: – А пса Тихим зовут.
Подивившись странному имени пса, я направился на поиски нужного возничего. Люди, узнавая меня, радовались, что я тоже пережил непогоду, мол, как раз хотели отправить пару человек проверить меня. Оба купца тут же были, к счастью, коломенский купец меня не опознал, как, впрочем, и я его. Нашел нужного возничего, тот сумрачно посмотрел на пса и на мой вопрос стал скрести замёрзшую, всю во льду бородку. После недолго размышления вынес свой вердикт:
– Две чешуйки, и забирай.
Я немного подивился, цена за пса была не такой и высокой, в принципе нормальной, на московском торгу я взрослого пса, скорее всего, за ту же цену взял бы, но то торг, где он, а тут цену могли и поднять, но не сделали этого. Может, хозяин пса решил дать ему другой доли, с охотником жизнь сытнее? Может быть, не знаю, а возница ничего говорить не стал, забрал чешуйки и, убрав их в кошель, отрезал обмотанный в несколько слоёв вокруг пояса кусок верёвки и, привязав к такому же верёвочному ошейнику пса, передал другой конец мне, сказав:
– Владей.
Свидетелями продажи было несколько человек, они подтвердили, что сделка заключена. Уже темно было, нас бы и не увидели, это не мои врождённые способности, но рядом развели большой костёр, что освещал вокруг на довольно приличное расстояние, и снег особо не мешал. Да и он уже стал заметно реже, явно подходя к концу. В стороне группа возниц очищала от снега очередные сани и направлялась к следующему сугробу, я же вернулся к обоим купцам, хозяевам обозов. Оказалось, те обсуждали возникшую проблему, у них заболело, простыло пятеро, и был серьёзный шанс заразить остальных. Вот и обсуждали выселение заболевших, думали, не построить ли им отдельное жилище. Больше спорили, кого выделить для ухода за ними, чтобы за очагом присматривал и поил тёплой водой. Жаловались, что мёда мало. Один за всем не уследит, нужны минимум двое, вот кандидатуры и обсуждали. Тут один заметил меня, тот, что коломенский, и воскликнул:
– О, у нас же охотник есть! Алексей, подойди! – А когда я подошёл ближе, он продолжил: – У нас тут лихоманкой люди заболели, мясо бы надо, бульона сварить. Сможешь добыть кого?
– В такую-то погоду?! – искренне изумился я. – Нет, все попрятались. И ещё дня два потом не будет возможности охотиться, пока зверь, напуганный непогодой, не успокоится и не начнёт искать пищу.
– Плохо, – вздохнул второй купец. – Тут бы и заболевшим пища, и нам свежатинки.
Он не уговаривал, не хуже меня понимал, что шанс добыть сейчас какую дичь равняется полному нулю, просто сообщал, какие у них проблемы. Я тоже от свежатинки бы не отказался, и если купцы поделятся продовольствием, а я что-то не заметил у них голода, когда подъедаются все запасы. Вон на нескольких котлах бурлили похлёбки, причём со знакомым гороховым ароматом. Подумав, я предложил:
– А как насчёт свежей рыбки?
– Сейчас-то? – удивились оба и скептически посмотрели на меня.
– На самом деле рыбу половить можно. Отправьте на лёд пару мужиков, пусть прорубят полынью два локтя на один локоть, да заготовьте несколько факелов, я и наловлю вам рыбки, ну и себе немного. И ещё, можно у вас продовольствия купить, а то, я смотрю, у вас горох есть?
– Да если ты рыбы наловишь, я тебе полмешка гороха отдам, – сказал тот купец, что первым тут стоял, кажется, Севастьяном его звали.
Выяснилось также, что этот купец как раз и вёл на торг Москвы обоз с горохом, все сани были забиты мешками с ним. Купцы, решив последовать моему совету, позвали пару мужиков покрепче, велели взять им топоры и идти на лёд, а костры будут как ориентиры, чтобы не заблудиться в снежной ночи, пусть полынью рубят, факелы и так уже были заготовлены тем, кто в лес ушёл за дровами и кормом для лошадей, а я, велев крикнуть, когда они закончат, направился к себе, ведя на верёвке Тихого, что всё рвался в сторону хозяина. У меня у самого с дровами были проблемы, так что, пройдя мимо своего убежища, я взял сани и лыжи и с псом отправился к тому дереву, где уже набирал хвороста, ну и нарубил целую охапку. Нормально, вернувшись и разгрузив, я забрался в убежище и взял подобранную ровную крепкую палку с полметра длиной, повозился в вещах, искал нужный кошель, и достал из него моток крепкой нити, смазанной специальным водостойким жиром, и рыболовные крючки. Всё это лежало там же, где я хранил кресало с трутом и иголку с ниткой. Как я уже говорил, я готовился к долгому путешествию. А когда за мной зашли, я уже был готов, да и удочка сделана, поэтому, выбравшись с псом наружу, захлопнул вход и с санками направился к полынье, тот мужик с факелом сопровождал меня. А пока мы шли, все попавшиеся на пути обозники желали нам удачи, уже все знали, куда и зачем мы двигаемся.
Подойдя к полынье, я отставил в сторону санки и велел держать одному из мужиков два факела повыше. После чего, освободив руку, стал вычерпывать лёд, чтобы вода была чистой. Я про это забыл сказать, а мужики не догадались. Нормально, дважды руки пришлось менять, чтобы не проморозить, но очистил, откидывая лёд подальше. Потом долго дул на них, согревая. Дальше я подготовил удочку, насадил приманку, кусочек свиной кожи с солёного сала, и запустил приманку в лунку да велел подать мне один факел. Тот трещал, горя рядом, а я стоял на коленях и вглядывался в чёрный омут, не мелькнёт ли кто. Есть рыба. А чтобы колени не поморозить, положил под них поршни, не хотел штаны промочить. Видя рыбу, что заинтересованно подплывала к свету, ага, спят они, как же, я подвёл приманку к морде одной, кажется, это сазан был, точно он, и когда тот среагировал на движение, проглотив, подсёк и стал вытягивать нить, вытащив на лёд рыбину с килограмм весом. Всё это под радостный лай Тихого – тихий он, как же! – что пытался удержать рыбу лапами, но не менее радостно кричавшие мужики отогнали его. Правда, рыбой я первым завладел и попросил не орать и не топать ногами по льду, не пугать мне рыбу, после чего быстро, но варварски извлёк крючок, отбросил рыбу к санкам и насадил новую приманку, первую я не нашёл, снова забросил. Тем более рыбы стало больше. Чёрт, да её голыми руками можно было ловить, та всплывала, чтобы вздохнуть воздуха. Ну да, для рыбы это проблема, не всегда хватает воздушных пузырей подо льдом.
