У меня тут ещё интересная мысль возникла, в первый раз я сменил тело, находясь на операционном столе, аппендицит мне вырезали, во второй – чёрной оспой заболел. Второй случай, и снова причина связана с медициной. А этот малец, тело которого я сейчас занял, отчего он умер, что пустой сосуд его тела смог занять я? Те раны на спине? Вполне может быть. Тут долго гадать можно, но всё же есть о чём задуматься. Но лучше оставить это на потом, а то я тут сейчас замёрзну на фиг. Спрыгнув на земляной пол, я стал осторожно, чтобы не потревожить раны, делать разминочный, больше согревательный комплекс. Мне надо было согреться, этим я и занялся. Только закончить не успел. Наверху скрипнула дверь, хорошая, плотная, ни лучика света вниз не попадало, видимо все щели заделаны, и в открывшийся проём, заставивший меня прищуриться, свет показался ярким, заглянул здоровяк лет тридцати пяти с плохо ухоженной бородкой и кривой с перепоя рожей. Духан перегара из его рта даже до меня дошёл. Судя по летнему зипуну и одежде, время примерно то же, которое я покинул из прошлого тела, пятнадцатый век, только время года другое.
– Цел, поганец? – ощерился тот. – А я думал, насмерть тебя забил. Давай, сирота, вылазь, и другие в порубе хотят посидеть. Смотри, снова побежишь от барина, насмерть засеку, понял?
Я лишь молча посмотрел на него, выходя наверх. Через поры кожи тут же выступил пот, а спину нестерпимо ожгло солнечным светом. А тут лето было, самое такое типичное жаркое лето под сорок, когда единственное желание – это оказать в озере с ключами на дне, накручивая брассом круги. Я с ходу чуть тепловой удар не получил, пошатнувшись, но мордатый тут же отвесил мне пенделя, отгоняя от входа в порубь и отправил туда мужичка, что баюкал руку, видимо тоже что-то натворил, ну а я, согласно руководству мордатого, что запер дверь и повёл меня, дошёл до кухни имения, а это было явно барское имение, окружённое высоким тыном. Говорю же, то же время, пятнадцатый век, все строения привычно бревенчатые. То дальнее строение, к которому мы идём, явно барская усадьба, остальные – хозяйственные для прислуги. На кухне невысокая старушка с брезгливо поджатыми губами, ни слова не говоря, залепила мне спину мазью со знакомым запахом болотной тины, от воспаления та хорошо помогает, и, не накладывая повязки, погнала прочь. Хорошо, мордатый указал, где сеновал находится, там этот паренёк, оказывается, жил, а то я в другую сторону пошёл, плохо соображая, да и шатало ещё меня. И да, меня так и не покормили, а судя по сосущей пустоте, я был сильно голоден.
На полпути меня остановил удивлённый возглас. Там парнишка моих лет, что гнал гусей по подворью к выходу, посмотрел на меня как на привидение, стоял бледный и неистово крестился, выронив веточку, коей гусей подгонял. Я даже криво усмехнулся. Ни на что больше сил не было.
– Никак привидение увидел, а? – задал я ему вопрос.
Тот аж подпрыгнул и тут же затараторил:
– Михайло, а сказали, что ты помер.
– Я и умру, если меня не покормят. Принеси чего на сеновал, а то уже сил нет, только из поруба выпустили.
– Сейчас наших кликну, принесут, а меня, вишь, за гусями поставили присматривать, жизни лишить обещали, если хоть с одним что случится, а я таким побитым быть, как ты, не хочу.
– Угу, – только и сказал я и двинул вперёд, отчего мальчишка отшатнулся, а я пёр как бульдозер, не обращая ни на что внимания. У меня впереди была цель, главное – дойти.
Вот наконец и прохладная тень входа на сеновал. Дальше, добравшись до приставной лестницы наверх, я встал около неё, сил подняться не было, но я снова собрался и, упираясь ногами и цепляясь за верхние перекладины руками, подтягивал себя всё выше и выше. Думал, вечность поднимаюсь, пока не обнаружил, что перекладины закончились. Сил ещё хватило забраться на пол и немного проползти на тонкий слой соломы, а дальше, где его больше было, уже не успел, вырубило.
Очнулся я от прикосновения, двое парней, лет десяти и двенадцати на вид, поднимали меня, стараясь усадить. А заметив, что я открыл глаза да ещё застонал, обрадовались, воскликнув:
– Живой?
– Не дождётесь, – прохрипел я.
Оказалось, мне воду принесли и поесть. Ну, воду, полкувшина, я сразу выдул, и надо сказать, полегчало, вот что мне необходимо было, отчего организм так ослаб – от обезвоживания. Потом накинулся на простую крестьянскую еду. Причём, судя по следам от зубов, я не первый, кто её ест, а скорее доедает. Думаю, она со стола взята, где обед проходил, то, что не доели. Тьфу, да фигня – это всё, я живой, новое тело, почти здоровое, чем не радость? Единственно, я плохо понимал, где нахожусь и что вообще происходит, и я надеялся с помощью этой пары мальчишек разобраться наконец с этим. Кто же отпустит такие потенциальные источники информации, тем более те сами не торопились уходить, глядя, как я торопливо насыщаюсь. Ну, а я пока ел, задавал вопросы, начав с такого:
– Други, я не помню, за что меня? И вообще, где я?
– Ого тебя высекли, аж памяти лишился, – протянул старший из парнишек, и дальше мне оставалось только жевать и слушать, так как информация полилась на меня рекой.
Звали прошлого хозяина этого тела действительно Михаилом, или, как тут принято, Михайло. Хотя, может, это и не настоящее имя, мои друзья по несчастью знакомы были с Михайло всего две недели. А всё просто, группу сирот-бродяг на дороге заприметил боярин и силой захолопил их, в слуги себе взял. Было такое на Руси, и, надо сказать, не редкость. В городах, конечно, такого не встретишь, а вот где в глуши легко, там надо гулять с оглядкой, но не всем везёт. Свободолюбивый Михайло сбежал при первой же возможности, через три дня его привели, отловили где-то, и вот, в назидание другим, высекли жёстко, насмерть, не жалея. И то, что я выжил, а сейчас уже я, не Михайло, благодарить нужно не их. На дороге вместе с Михайло было ещё пятеро сирот, что подались из Коломны в Рязань, да вот не дошли, всех захолопили, по дороге и познакомились, но кто такой в действительности Михайло, они не знали. Считали, что тот себе на уме, даже бежал один. Где находится это имение, представляли приблизительно, где-то на полпути между Коломной и Нижним, потому как их долго везли на телегах в обозе связанными. Боярина звали Алексей Кувшинов, и тот владел тремя деревушками, ближайшая к имению называлась Гороховка, она за холмом находилась, с другой стороны озера. Вот и вся информация, которую я получил с ребят, да те больше и не знали.
Надо сказать, я полностью поддерживал стремление бывшего хозяина тела, быть холопом я не хотел, причём категорически, да и за спину надо поквитаться. Может, стегали и Михайло, но болела-то она у меня. Бояр таких наглых я тоже недолюбливал, постараюсь и до него добраться, благо, в отличие от бывшего хозяина тела, я настоящий воин и пластун, мне местные крестьяне на один зуб… Ну, когда восстановлюсь да подкачаюсь, а пока надо затихариться, делая вид, что смирился. Пока не восстановлюсь, смысла дёргаться я не вижу, ну и попросив парней говорить всем, что я плох, даже ходить не могу, ноги не держат, чтобы выиграть побольше времени, отпустил их, а сам, устроившись на соломе, задремал после сытного обеда, или, скорее, завтрака, сейчас утро ещё, судя по встающему солнцу, я бы сказал, часов десять дня, забылся беспокойным, но, главное, сытным сном, устроившись на животе. На спине я, похоже, ещё долго спать не смогу.
