О море от оспы тот не слышал, он вообще не знал, что это за болячка, к моему удивлению. Пришлось изрядно поскрести в затылке, пока я смог выдавить из себя следующий вопрос, слишком он меня ошарашил.
– Был такой князь московский Василий, давно. Его вороги убить пытались, а попали в глаз. Слышал о нём?
– Нет, – разочаровал он меня.
Ну что скажешь, глушь, хотя и на реке стоят. Это в Москву надо ехать, там всё узнавать, архивы читать, если они уже существуют. Должно же что-то быть. Пообщавшись с ним ещё, я узнал, что ордынцы и другие нехристи трижды деревушку дотла палили, и каждый раз выжившие или новые переселенцы её с нуля отстраивали. У-у-у, сказал бы сразу, я с вопросами о прошлых делах и не подходил. Если тут жители несколько раз менялись, то какой в этом смысл? Так что, поблагодарив старика за интересную беседу, тому тоже было любопытно с отроком пообщаться, я отправился обратно на сеновал, там устроился на своём месте, на сеновале под два десятка мужиков ночевали, и спокойно уснул.
* * *
Внимательно осмотревшись, я не совсем уверенно пробормотал:
– Может, всё-таки тут?
Вот уже вторую неделю я искал место своего карантинного лагеря, но за сто пятьдесят лет тут всё так изменилось, единственный ориентир – это определённый изгиб оврага, где я поставил палатку. Но ведь дело было зимой, сугробы тогда скрывали все приметы, да ещё столько времени прошло. Таких характерных изгибов у оврага оказалось уже три, это четвёртый, и во всех трёх я получил пшик, ничего не нашёл. Был ещё один ориентир, у палатки моей наверху оврага рос дуб, не скажу, что молодой, но уже такой взрослый. Во втором случае я нашёл наверху яму и решил, что дуб погиб и упал, вывернув землю, а потом его кто-то на дрова пустил. Купленной в селе лопатой на десять сантиметров всю землю вокруг поднял, и ничего. А ведь должны были быть находки, что не сгнило, от наконечников стрел до утвари, она оловянная. Хоть что-то я хотел найти, те же черепки от горшков.
В этот раз вроде и изгиб тот же, и, главное, огромный дуб рос в трёх метрах от обрыва, но его корни уже проглядывали на склоне, большие, узловатые. Я уже ни в чём не был уверен. Один овраг этот искал три дня, дважды пытаясь пройти по тому маршруту, что шёл тогда от деревни. Наконец нашёл овраг, и вот до сих пор в нём рыскаю. По времени и направлению движения вроде он, однако в лесу подобных оврагов хватало, но я почему-то был уверен, что это именно то, что нужно. В прошлый раз тот был метра два глубиной, а тут все три, но это и понятно, весенние весёлые ручейки постепенно размывали его за подобное время, и не факт, что я вообще что-то найду, могло водой всё унести, однако золото и серебро тяжёлые, а я сюда за своей золотой гривной пришёл и серебряными кунами. Раз доказательства ищу, то почему бы не поискать и ценные металлы, что точно в жизни пригодятся. Заодно подтвержу, что и остальные клады могут меня на месте дожидаться. Я вот, до Нижнего добравшись, планирую лодку себе с парусом взять, чтобы дальше сплавляться до Чёрного моря. Хотя, может, в Казани какое-то время поживу, Иван Грозный вроде её ещё не взял. Кстати, а кто сейчас на троне? Как-то этим вопросом я не задавался, интереса не было. Мне одного Василия хватало, чтобы пропало желание вообще иметь дела с этой публикой.
Сложив вещи в сторонке, я сначала осмотрелся. Не везде была листва на дне, большинство смыло потоками, зато встречались наносы песка, значит, почва тут песчаная, что не могло не радовать. Сначала я лагерь разбил, костерок развёл, и пока вода закипала в котелке, хочу травяного чая приготовить, в селе купил запасы, так что я теперь себя чайком балую, ну и, взяв лопату, прикинул, где могла стоять моя палатка, ориентировался по дубу и изгибу, и, воткнув лопату в песок, стал снимать первый слой два на два метра, глубиной сантиметров пятнадцать. Пока ничего. Я успел чай попить, когда, просеивая очередную поднятую землю, наткнулся на сильно повреждённый временем наконечник. Есть! Неужели нашёл?! У меня сразу сердце забилось от волнения, пот выступил, и, заволновавшись, я сел на зад и так немного приходил в себя. А дальше начал снимать следующий слой почвы. Я находил вещи и с трудом узнавал их, настолько они попорчены были, и, примерно определившись, где лежал кошель с деньгами, стал там копать. На месте не нашёл, стал вниз по склону искать, и нашёл одну куну. Да, это точно мой лагерь. На этом я работы на сегодня закончил, нужно помянуть того себя, хлебное вино с травками у меня было, травки сам добавлял, грамм пятьдесят не повредят моему молодому организму, а помянуть надо. А то у меня от Тита, вон, даже косточек не осталось.
Отметил нормально, решил погулять по окрестности и подстрелил куропаточку, мяса, конечно, в ней немного, но сварил на утро. А на следующий день я нашёл и остальные ценности, всё, что помнил. Всё собрал, не так и далеко они от той первой куны лежали, включая золотую гривну. Всё это было отправлено в мой мешок. Остальное всё сгнило за такое-то время. Сидя в лагере, я перебирал находки, что поднял из земли, больше шестидесяти предметов было, тут и ложка моя была, на вид как целая, правда раковин на ней тоже хватает, кружки и миски уже не было. И вот так прибирая их, я вдруг ощутил укол, порезался о кусок меди, мне кажется, это был ободок котелка. Сунув палец в рот, я вдруг вспомнил, от чего умер тогда. Чёрт, неужели я могу заразиться? Да нет, вряд ли, два снаряда в одну воронку не падают, столько времени прошло. Ладно, собираться пора, сейчас срублю крест, поставлю на месте смерти Тита, вернусь в село, куплю припасы и отправлюсь дальше. Уже можно.
А пока я возился с крестом, меня мучили вопросы, которые так и крутились в голове. Они мучили меня уже давно, ещё когда я очнулся в теле Тита. Для чего это всё? Почему именно я? И какой смысл в этом всём? Оказалось, смысл был, но узнал я об этом гораздо позже.
* * *
– …давай-давай, приходим в себя, я же вижу, что веки дрогнули и пульс участился, – услышал я где-то в отдалении быстро приближающийся голос и, с трудом открыв глаза, увидел перед собой знакомое лицо анестезиолога с опущенной под подбородок маской, а за ним – плафоны ламп операционной.
Несмотря на то что мысли плавали медленно, видимо отходил от анестезии, с некоторым трудом ворочая сухим языком, я спросил, сообразив, что происходит:
– Как операция?
– Отлично. Уже ушили, сейчас вас в палату увезут. Кстати, как вам анестезия? Глюки были?
– Ловил хорошо и, честно говоря, не хотел бы возвращаться.
Анестезиолог засмеялся, сказав:
– Спасибо, мне, как специалисту, приятно слышать ваши слова. Я так с препаратами немного покрутил, так что эффект такой и должен быть. Не волнуйтесь, отката не будет.
– Спасибо, – выдохнул я, и, пока меня везли к палате, по щекам текли слёзы. Я не хочу возвращаться. Не хочу-у-у!!! Я же только нашёл легендарный золотой город! А-а-а!..
Конец книги
Продолжение следует
