Что-то сверкнуло над холмами из «бочек», в районе пирамиды, но не той, какую протаранил «лемурский» катер, а стоящую за ней в трёхстах метрах.
Сверкнуло ещё раз, и верхушку пирамиды как корова языком слизнула!
Ломакин понял, что «броненосец» Филиппа открыл огонь из лазерного комплекса.
– Фил?! Что ты делаешь?!
– Что случилось?! – всполошился Шустов.
– Чёрт! – Иван бросился к своему шлюпу. – Тронулся он, что ли?!
Шлюп взлетел.
В наушники выплеснулась волна голосов членов группы. Но Иван их не слушал. Крикнул сам:
– Фил, прекрати!
Однако Каледин не ответил.
Его катер поднялся над пирамидой с развороченной вершиной, потом спикировал на неё и нырнул в образовавшееся на месте вершины отверстие.
– Не понимаю, что на него нашло, – растерялся Шустов. – Иван, остановите его.
– Он уже нырнул в пирамиду!
– Нырнул?!
– Интересно, какая муха его укусила? – сердито осведомилась Фьоретта. – Игорь Ильич, Фил у нас свободный художник, но не до такой степени, его надо немедленно вытаскивать!
– Как же я его вытащу?
– Пошлите дрон на ту сторону Сферы, – сориентировался Ломакин. – Сообщите капитану. А я попробую достучаться до сознания вашего безбашенного сотрудника.
Шлюп спикировал на вершину пирамиды.
8
Сообщение, переданное вынырнувшим из «кротовой норы» беспилотником, заставило капитана Бугрова переосмыслить ситуацию, сложившуюся после открытия на внутренней поверхности Сферы «мусорной свалки».
Экипаж корабля не участвовал в маневрах экспедиционной группы, не считая Ивана Ломакина, и вёл себя как обычно, при внешней несерьёзности и лёгком бравировании выполняя свою работу с полной отдачей и осознанием ответственности.
Ломакин не являлся примером сдержанности, иногда переходя некие границы дозволенного. Об этом можно было судить даже по инциденту на базе, когда во время игры в волейбол Иван вспылил. Но на борту «Дерзкого» он не позволял себе лишнего, подчинялся капитану беспрекословно, и на него можно было положиться.
Тем более непонятным становилось поведение техника исследовательского отряда Филиппа Каледина, явно переоценивавшего свои возможности и права. Но что-то здесь было не так. Бугров чувствовал это, как говорится, нутром. Он был не просто капитаном космического корабля, но и хорошим психологом, прекрасно разбирался в людях, легко оценивая их достоинства и недостатки и понимая, что существуют какие-то скрытые причины начавшихся разногласий прежде дружной команды исследователей и членов экипажа. Надо было срочно разобраться в их поведении, пока не случилось беды.
– Андрей, останешься за меня, – объявил Бугров первому навигатору, исполняющему также и обязанности старшего помощника. – Я отлучусь на ту сторону.
Нарежный, будучи как раз абсолютно уравновешенным человеком, не стал напоминать Виталию Семёновичу, что по инструкциям космофлота капитан не должен покидать корабль ни при каких обстоятельствах. Но, во-первых, ситуация начала выходить из-под контроля, что могло закончиться печально, а во-вторых, капитан Бугров знал, что делает, и его приказы всегда были предельно обоснованны.
– Есть, шеф! – сказал он.
Бугров вызвал Нурманна:
– Томас, прошу вас вернуться на борт корабля.
– Зачем, Виталий Семёнович? – удивился археолог. – Мы только-только приступили к выполнению…
– Немедленно! – перебил его Бугров. – Альберт, забирай экспертов, и домой!
– Слушаюсь! – отрапортовал Полонски.
– Мы останемся! – внезапно заговорила Карла де Лонгвиль. – Что за спешка, капитан? Мы не малолетние дети, а вы не воспитатель детского сада. На нас возложена обязанность изучить артефакты и доставить на Землю важную информацию. Не мешайте работать!
Бугров и Нарежный, сидящие в ложементах с откинутыми шлемами, переглянулись.
– Ничего себе, разговорчики! – проворчал навигатор. – И это говорит ксенолог-психолог? Её не предупреждали о соблюдении правил и субординации?
– Императив «ёж», леди Карла! – жестяным голосом проговорил Бугров. – Возможен переход на императив «тревога-01»!
– Да в чём дело, Виталий Семёнович? – возмутился Нурманн.
– Вернётесь – объясню на пальцах.
– Но вы не имеете пра…
– Конец связи! Альберт, разрешаю применить полный «облом»! Вези их на борт, даже если будут сопротивляться.
Императив «ёж», называемый в просторечии «обломом», разрешал применение силы в отношении людей, создающих помехи работе экипажа при выполнении важных задач, сопряжённых с угрозой безопасности. На памяти Нарежного им ещё никто не пользовался в космофлоте, но Бугрова это не остановило.
– Слушаюсь… – мрачно ответил Полонски.
– Ира, вы идёте со мной, – сказал Бугров, выбираясь из ложемента. – Может понадобиться ваша помощь.
Легрова, олицетворявшая собой всю власть медицины для сохранения здоровья экипажа, с готовностью последовала за капитаном.
Через минуту «броненосец» унёс обоих к «губе кашалота», прикрывающей вход в тоннель.
9
Кровавый блик, отразившийся от пирамиды со снесённой вершиной, уколол глаз, и Бугров мимолётно подумал, что добром инцидент не закончится.
Ещё при движении по тоннелю от попавшегося на пути второго беспилотника, спешившего, очевидно, на корабль с очередным донесением, стало известно, что произошло. Поэтому, выводя шлюп над лагерем экспедиции, Бугров знал, что надо делать.
Катера обоих операторов – Ивана и Филиппа – скрылись в дыре, пробитой бластером Каледина, и вот уже больше сорока минут не появлялись.
Ни Шустов, ни Батлер не рискнули отправиться на их поиски, и по их перепалке, забившей эфир над лагерем, можно было понять, что они растеряны и не готовы действовать.
– Слышите? – повернул голову к спутнице Бугров, занимавший кресло пилота. – Вам это ничего не напоминает?
– Синдром Порошенко, – усмехнулась Легрова.
– Что?
– Синдром неуверенности, часто переходящий в агрессию, испытываемый пациентами психиатрических клиник.
– Но ведь и наши парни, и эксперты прошли психологическую спецподготовку на совместимость…
– Возможно, Ваня прав, и в здешнем воздухе летают вирусы.
– Внутри Сферы нет воздуха.
– Это я образно говоря.
– Но все мы прошли дезактивацию и санобработку, никаких вирусов не обнаружили.
– Значит, тут какие-то особые вирусы.
– Ладно, будьте готовы к неприятным сюрпризам.
Шлюп нырнул к пирамиде, завис над ней.
