– Но он может спокойно базироваться и на других планетах, – сказал Шнайдер. – Или вообще в открытом космосе.
– Может, – без энтузиазма согласился Альберт.
Вересов перевёл взгляд на Ломакина:
– А вы почему молчите, Иван?
Взгляды присутствующих скрестились на лице космолётчика.
– Мне кажется, – сказал Иван, – что Вестник всё же прячется недалеко от планеты. Точнее, в глубинах океана.
– Почему?
– Интуиция, – скривил губы Шнайдер.
Иван посмотрел на него с вызовом:
– Да, если хотите, интуиция. Но есть и основание для неё. На Земле в эпоху глобального противостояния «самолёты судного дня» базировались на территории стран, создававших такие машины. Никому в Соединённых Штатах или в России не пришло бы в голову прятать воздушный командный пункт на территории другой страны. Уверен, что и галактические Вестники Апокалипсиса маскировались рядом с планетами создателей или в их недрах.
– Значит, вы считаете, что искать Вестника Нимфы надо в океанах?
Иван хотел сказать «да», но передумал.
– Я не специалист в ксенологии. Пусть Ядогава-сан скажет. – Он посмотрел на притихшую Елизавету. – Или госпожа Клод-Сантуш.
Елизавета встрепенулась.
– Я пока пас.
– Спасибо за доверие, – сморщил Хироси лицо в иронической усмешке. – Диапазон поисков действительно чрезвычайно широк, если учесть все обстоятельства создания Вестников, и они могут находиться где угодно. Однако накама Иван прав, скорее всего, местный Вестник вряд ли будет прятаться на других планетах системы. Он был разработан на Нимфе, предназначался для её защиты и во время начала боевых действий располагался либо в океане, либо в крайнем случае недалеко от планеты. Скажем, на спутнике Нимфы, который был разрушен во время атаки противника. Вряд ли Вестник получил от хозяев приказ бежать подальше. Он должен был работать в автономном режиме и, не получив ответа от командования, запустить ответные атакующие силы. Успел ли он это сделать, мы не знаем, но это уже не имеет значения. Главное, что, по заявлению толкиновского Вестника, вселенолёт Нимфы остался цел.
– Я вас понял, – задумчиво проговорил Вересов. – Что ж, друзья, будем искать.
Пейзаж под кораблём снова изменился.
Планета отдалилась, превращаясь в идеально ровный водяной шар, окружённый сверкающим драгоценными камнями шарфом…
Рейд 5. Схватка демиургов
1
На следующий день после мозгового штурма Вересов начал посылать к Нимфе не только беспилотники, но и катера с исследователями. Пришло время детального изучения найденных на орбите объектов, подозреваемых в сокрытии в своих недрах тайной базы нимфят, как стали называть неведомых обитателей водяной планеты, где мог дремать Вестник.
Во-первых, это были группы островов, цепочкой охватывающие экваториальные области Нимфы.
Во-вторых, некие масконы – массивные скопления твёрдой материи в глубинах океана, преимущественно на полюсах планеты-капли.
В-третьих, не забыли и о Кольце Невесты, хотя это ледяное образование отдали на откуп автоматическим аппаратам.
В первую экспедицию на поверхность Нимфы Вересов взял двоих – Шнайдера, в чьи функции входило пилотирование катеров и обслуживание техсистем экспедиции, и Ивана.
Шнайдер сначала попытался убедить начальника в отсутствии необходимости нахождения на борту катера второго оператора, но Вересов так на него посмотрел, что Курт моментально замолчал и первым полез внутрь «голема».
Остальные члены группы ждали, что «босс» пошлёт их на втором катере, однако Вересов решил не рисковать, распыляя силы в первом же походе, и пообещал, что если не обнаружит потенциальной угрозы экспедиции, то найдётся работа и для других специалистов.
В десять часов утра по корабельному времени «голем» стартовал из транспортного отсека крейсера, по-прежнему висевшего над планетой на высоте пяти тысяч километров, и устремился к одной из групп экваториальных островов.
Уже было известно – после многократного зондирования океана с борта корабля и с помощью дронов, – что острова являются настоящими круглыми и овальными колоннами, уходящими в толщу воды не менее чем на восемьсот километров, и уже одно это вызывало горячий интерес экспертов, Посохина и Ядогавы, да и космолётчиков тоже. Вслух об этом не говорили, но почти все члены экспедиции были уверены, что такие, с позволения сказать, «острова» могли быть созданы исключительно искусственным путём.
Кроме того, выяснилось, что океан Нимфы практически не имеет минеральных взвесей, то есть он пресный, и этот факт также заставил учёных искать причины такой «аномальщины». Взвеси и солевые агломераты в поверхностных слоях океана всё-таки имелись, но все они удивительным образом концентрировались вокруг островов-колонн, опять-таки возбуждая у специалистов интерес к этому явлению.
Облетев архипелаг в количестве полусотни островов с необычайно ровными плоскими вершинами, поднимавшимися над уровнем вод на высоту от десяти до сотни метров, «голем» по указанию Вересова произвёл посадку в центре самого большого острова, вершина которого, цвета шафрана, имела эллипсоидную форму.
Выпустили вперёд двух фозмов, занявших позиции с двух сторон катера. Вышли на шершавую поверхность острова, огляделись.
Шнайдер топнул ногой.
– Лёд.
Вересов не ответил.
Иван поколебался, но всё-таки заметил:
– Температура островов далека от нулевой, лёд давно бы растаял.
– Экзотический лёд.
– Нужен экспресс-анализ. Согласен, вся планета – суперэкзотический объект, и вода на нём должна быть особенной. Но это точно не лёд.
– Много ты понимаешь. – Шнайдер направился к краю овала.
Иван проводил его взглядом, пожал плечами, подошёл к Вересову, созерцавшему океан под обрывом, блещущий кровавыми брызгами волн под лучами низко опустившегося светила.
Сила тяжести на поверхности Нимфы была чуть выше земной, на доли процента, несмотря на вдвое большие размеры, поэтому никаких особо неприятных ощущений разведчики не испытывали, тем более что «кокосы» регулировали поля тяготения и могли снижать их в разы. Температура воздуха в нижних слоях атмосферы планеты-капли, надо сказать, очень даже плотной, превосходящей земную вдвое, колебалась от минус десяти до плюс шестидесяти градусов по Цельсию, что тоже не доставляло землянам забот. На уровне острова она вообще держалась на вполне комфортной цифре в плюс двадцать два градуса. Вот только дышать этим воздухом было нельзя: атмосфера Нимфы на восемьдесят процентов состояла из углекислого газа, на пятнадцать из азота и лишь на пять из кислорода.
Вересов включил фонарь, направляя луч под обрыв, на волнистую поверхность воды. Луч был ярким, в отличие от лучей заходящей за горизонт Амфитриты, и высветил в прозрачной глубине «тоннель» длиной в несколько метров.
