Призрак седы подобрался ближе:
– Ты умираешь, дитя. Тебе нужен целитель.
Она плюнула:
– Так приведи.
В жаровне ярко мерцали угли, однако Пернатая ведьма чувствовала только холод – глубоко внутри тела; он распространялся, унося жизнь из ее членов.
– Живее, – пробормотала она.
Но никто не ответил.
На помосте Странник оступился. С обеих сторон плитки седанса кружились в запутанном водовороте. Странник засмеялся, будто залаял, подняв перед собой окровавленный кинжал, словно факел, – он чувствовал, как жар обжигает лицо, сушит кровь, текущую из левой глазницы.
Кто-то сюда приходил. Причем совсем недавно.
Ханнан Мосаг. Копался в тайнах древней силы.
Но он тисте эдур. Чужой для этих сил.
Нет, они мои. Всегда были моими. И вот я пришел.
Предъявить права на них.
И я бросаю тебе вызов, Господин колоды, кем бы и каким бы ты ни был. Появись, если смелый. Я бросаю тебе вызов!
Странник добрался до центральной круглой платформы, высоко поднял кинжал и отпустил его в полет к плиткам.
Острие глубоко вошло в раскрашенный камень.
Странник уставился вниз. Одинокий глаз широко раскрылся.
Кинжал пронзил центр плитки, пригвоздив ее. Остальные закружились рядом, словно их затянуло в водоворот.
Центр плитки.
Его собственной. Кинжал вошел в грудь изображения. В мою грудь. Что это значит? Неважно. Какую другую плитку он мог выбрать?
Мир задрожал – он чувствовал это – глубоко в ядре, подернутом рябью, которая поднималась, поглощая энергию, расходясь в волны. Волны росли, набирали скорость, вздымались выше…
Странник рассмеялся, чувствуя, как растет в нем сила.
– Кровь смертной!
Умерла ли она уже? Он пырнул ее дважды. Глубоко вонзил клинок. Она уже должна была истечь кровью. Труп лежит в проклятой палате. Пока его не найдут крысы. И это хорошо. Ей нельзя позволить выжить – он не хотел быть обязанным своей возрожденной божественностью ни Верховной жрице, ни единому смертному. Других молящихся я могу стерпеть. Не обращать внимания. Они все знают, что я никогда не даю ответ. Никогда ничего не раскрываю. Ничего не ожидая, они ничего не получают, так что я ничем не обязан им.
Но Верховная жрица…
Надо убедиться. Вернуться. И проверить.
Странник развернулся и пошел.
– Ублюдок, – сказала Пернатая ведьма, ощутив вкус крови во рту. Кровь текла из ноздрей, булькала в глотке. Громадная тяжесть давила грудь справа.
Ждать больше нельзя. Призрак опоздает.
– Я умираю.
Нет. Странник, ублюдочный бог, позабытый бог, голодный бог.
Не только ты здесь голоден.
Обнажив в улыбке красные зубы, она пихнула помятый глаз в рот.
И проглотила.
Странник покачнулся, отскочил от стены коридора, когда что-то пробралось в его грудь и вырвало громадный кусок силы. Украло, оставив пустоту агонии.
– Сука!
Рев отразился эхом от холодного камня.
Внутри черепа раздался ее голос: «Теперь я твоя. А ты мой. Бог и его служительница, запертые во взаимной ненависти. Как все запуталось, правда?
Тебе нужно было найти еще кое-кого, Странник. Я изучала историю. Дестрай Анант, Богом Избранный, Колодец духа. Пернатая ведьма. Ты – мой. Я – твоя. И слушай мою молитву – слушай! Твой Дестрай требует! Теперь в моих руках ждет наш Смертный Меч. Он тоже отведал твоей крови. Твоя сила может исцелить его, как исцелила меня. Ты еще не ощущаешь его — Странника окатила волна злобной радости – прикосновения?»
Ее смех заскрежетал у него в голове, напоминая об украденной силе.
«Вызови его, Странник. Он нам нужен».
– Нет.
«Нужен! И Кованый Щит – Т’орруд Сегул, на языке Первой империи. Кто из нас будет выбирать? А, конечно, ты заявишь, что это твое право. Но у меня есть кандидат. Еще один, крепко завязший в паутине злобы, – я произношу его имя и ощущаю самую глубокую ненависть, – разве это не то, что нужно?
И да, он все еще жив. Удинаас. Давай превратим духовенство в компанию предателей. Заявим права на пустой трон – он всегда был нашим, Странник, любимый.
Удинаас. Призови его! Выбери его! Мы можем пожрать души друг друга через тысячелетия. Через десятки тысяч лет!»
– Оставь меня, проклятая!
«Оставить? Мой бог, я приказываю!»
Странник рухнул на колени, откинув назад голову, и закричал в ярости.
И мир снова дрогнул.
Он забыл. Цепи. Воля, запертая в бесконечной яростной борьбе. Бурные воды диких эмоций вздымаются снова и снова. Безостановочно обрушиваются, накрывают с головой. Я снова в мире. Я отбросил свою слабость и попал в сети силы.
– Только слабые и бесполезные свободны по-настоящему, – прошептал он.
Она услышала.
«Не хнычь, Странник. Возвращайся в седанс и поищи себя. Кровь течет между плитками. Между всеми. Пути. Седанс, наконец, показывает истину вещей. Истину вещей. Твоими словами плитки… в потоке.
Не ощущаешь их? Новые Пути? Брось, давай воспользуемся ими вместе и выберем наш аспект. Существуют привкусы… свет и тьма, тень и смерть, жизнь и… о, что это? Шуты Удачи, Независимые, Опонны? Опонны – милый Странник, на твое место пришли выскочки. Эти Близнецы играют в твою игру, Странник.
Что нам с ними делать?»
– Бездна меня побери, – застонал бог, опускаясь на холодные булыжники.
«Призови его, Странник. Он нужен. Сейчас. Призови нашего Смертного Меча».
– Не могу. Проклятая дура. Он для нас потерян.
«У меня есть…»
– Я знаю, что у тебя есть. Ты вправду думаешь, что этого достаточно? Хватит, чтобы вырвать его из хватки Маэля? Ты тупая, жалкая сука. И немедленно прекрати свою проклятую молитву, Дестрай. Каждое твое требование ослабляет меня – а это совсем неразумно. Не сейчас. Слишком рано. Я… уязвим. Эдур…
«Колдуны эдур теперь дрожат и трясутся от каждой тени – не могут понять, что произошло. Им остался только слепой ужас…»
– Заткнись! – взревел бог. – Кто может проникнуть в мысли колдунов, надутая капабара? Покинь меня! Сейчас же!
Ответа странник не услышал. Внезапно он остался один. Рядом – никого.
– Так лучше, – буркнул он, сидя на холодном полу, окруженный темнотой. Он думал. Но даже мысли не приходили свободно, без усилий.
