На гребне почти не было травы; угловатые камни торчали там, где бесконечные ветра унесли скудную почву. Низко пригибаясь, полдюжины летерийцев и один тисте эдур расположились в просветах между валунами, на изломанном базальтовом гребне.
Перед ними примерно на расстоянии в треть лиги горели вражеские костры. Море упавших, тлеющих звезд, заполнивших всю долину и поднимающихся по дальнему склону, очерчивая его контуры.
– Сколько, по-вашему? – тихо спросил Брол Хандар у атри-преды.
Биватт вздохнула:
– Бойцов? Тысяч десять или одиннадцать. У них военные походы больше похожи на миграцию, наместник. Тащат с собой всех.
– Тогда где же стада?
– Может, в дальней долине.
– Значит, завтра вступаем в бой.
– Да. И опять советую вам с телохранителями остаться с обозом…
– В этом нет необходимости, – прервал Брол Хандар, в который раз повторяя слова, которые произносил за последние три дня и ночи десятки раз. – С вами воины эдур, вы же их используете?
– Если понадобится, наместник. Однако битва, которая нас ожидает, вряд ли будет отличаться от других, которые мы, летерийцы, вели против этого народа на равнинах. Похоже, Красная Маска не смог уговорить старейшин применить новые схемы. Именно старая тактика подводила их раз от разу. – Она помолчала и продолжила: – Долина у нас за спиной называется Баст Фулмар. Для оул она имеет какое-то сакральное значение. Там мы и сойдемся.
Брол Хандар повернул голову и вгляделся во тьме в атри-преду.
– Вы согласны предоставить выбор места битвы врагу?
Она фыркнула:
– Наместник, если бы эта земля была изрезана ущельями, каньонами, прорыта бурными непреодолимыми реками или покрыта лесами, тогда я действительно трижды подумала бы, вступать ли в бой там, где хочет противник. Но не здесь. Я не вижу проблем – от наших магов оул’даны нигде не смогут скрыться. Завтрашняя битва будет зверски проста. Свирепость оул против дисциплины летери.
– А под предводительством Красной Маски они будут очень свирепы.
– Да. Но все равно проиграют.
– Вы полны уверенности, атри-преда.
Она слегка улыбнулась:
– Полна спокойствия, наместник. Этим вечером я вижу только то, что видела уже десяток раз прежде. Только не думайте, что я недооцениваю врага. Битва будет кровавой. – Она махнула рукой, и группа двинулась с гребня вниз.
Спускаясь, Брол Хандар сказал:
– Я не заметил никаких пикетов, атри-преда. Или всадников-дозорных. Вам это не показалось странным?
– Нет. Они знают, что мы близко. И хотели, чтобы мы увидели их лагерь.
– Для чего? Бессмысленная попытка напугать?
– Да, вроде того.
Хочешь, чтобы я чувствовал презрение к оул’данам. Зачем? Чтобы оправдать нежелание использовать тисте эдур? И к’риснан? Хочешь, чтобы завтрашняя победа целиком принадлежала летери. Не хочешь быть обязанной эдур – за украденные земли и животных, за захваченных рабов.
Подозреваю, что таковы были инструкции управителя. Летур Аникт не делится добычей.
И я, атри-преда, я не полон спокойствия.
– Стрелы с каменными наконечниками? Да ты рехнулся! Они будут ломаться о летерийские доспехи.
Ток Анастер присел на корточки и смотрел вслед Торанту, идущему прочь от костра. Прочь… куда-то. По важному делу. В отхожее место небось. Он снова принялся изучать оперение имасских стрел. Подарок от старого друга. От стучащей, скрипящей коллекции забавных костей. Уже и не вспомнить, когда он последний раз сидел с друзьями. Наверное, с Остряком. Другой континент… Пьянка была… сольтанское вино? Алчбинский эль? Не вспомнить.
Его окружало бормотание тысяч оулов – они бродили по лагерю, беседовали у костров. Старики и старухи, недужные, дети. Для каждого оул’дана горит костер.
А где-то там, на равнине, Красная Маска со своими воинами – без костров, без разговоров. Только тихо точат клинки. Сталь и камень шепчут в ночи.
Простой обман, и успех зависит от того, чего ждут летери. Разведка врага обнаружила лагерь. Как и предполагалось. Бесчисленные костры во тьме, совсем рядом с Баст Фулмар, местом грядущей битвы. Все, как и должно быть.
Но Красная Маска задумал что-то новое. И на обман, как подозревал Ток, работало какое-то темное чародейство к’чейн че’маллей.
Появился старейшина, прошел к костру на кривых ногах. Ток узнал того, кто ехал бок о бок с Красной Маской и разговаривал с ним. Старик присел на корточки напротив Тока и молчал дюжину ударов сердца, потом плюнул в пламя, кивнул, услышав шипение, и сказал:
– Я тебе не верю.
– Я не переживу.
– В стрелах заключена ритуальная магия. Но ни один дух не благословил их. Что в них за чародейство? Летерийское? Ты – создание плиток и Обителей? Изменник среди нас. Ты замышляешь предательство, месть за то, что мы вас бросили.
– Пытаешься расшевелить меня, старейшина? Жалко тебя разочаровывать, но под пеплом не осталось углей, раздувать нечего.
– Ты молод.
– Не так молод, как ты думаешь. И потом, при чем тут возраст?
– Ты нравишься Красной Маске.
Ток почесал шрам на месте бывшего глаза.
– У тебя мозги от старости протухли.
Старейшина фыркнул:
– Я знаю секреты.
– Я тоже.
– Твои с моими не сравнить. Я был рядом, когда сестра Красной Маски убила себя.
– А я припадал к соску Матроны к’чейн че’маллей. Если это можно назвать соском.
Старик недоверчиво скривился:
– Красивое вранье. Но меня не проведешь. Я собственными глазами видел громадные морские каноэ. На северном берегу. Тысячи и тысячи.
Ток начал укладывать стрелы в кожаный колчан.
– Тот, кто изготовил эти стрелы, мертв. Мертв сотню тысяч лет или больше.
Его собеседник наморщился еще сердитее:
– Я видел скелеты, бегающие ночью, – по этой самой долине.
– Тело, которое ты видишь, не мое. Я украл его.
– Я один знаю правду о Баст Фулмаре.
– Отцом этого тела был мертвец – он испустил дух в миг, когда у него забрали семя на поле боя.
– Древняя-древняя победа на деле была поражением.
– Это тело взрощено на человечине.
– Красная Маска предаст нас.
– Из этого рта слюнки текут, когда я на тебя смотрю.
Старик поднялся на ноги:
– Зло изрекает ложь.
– А добро знает лишь единую истину. Но и это ложь, потому что истин больше, чем одна.
