– А ты не помнишь? Каково оно – быть живым?
– Я… я… Да. – На мясистом широком лице появилось выражение удивления. – Да. – Снова глубокий вдох, потом яростный шквал эмоций. Дикий взгляд снова уперся в Быстрого Бена. – Чародей, это иллюзия? Сон? Путешествие духа?
– Похоже, нет. То есть, думаю, все вполне реально.
– Тогда… это владение… Это Телланн.
– Возможно. Я не уверен.
Трулл Сэнгар вдруг упал на колени, и Быстрый Бен увидел слезы, текущие по худому, темному лицу тисте эдур.
Плотный, набитый мышцами воин перед их глазами, все еще в гниющих остатках мехов, не спеша оглядел блеклый пейзаж открытой тундры.
– Телланн, – прошептал он. – Телланн.
– Когда мир был юным, – начал Красная Маска, – равнины вокруг нас были выше, ближе к небу. Земля была лишь тонкой кожицей, покрывавшей толстую плоть – замерзшие стволы и листья. Гниющие трупы древних лесов. Под летним солнцем невидимые реки текли через эти леса, через ветки и наваленные сучья. И каждый год солнце светило все жарче, лето становилось все длиннее, и реки утекали, оставляя огромный погребенный лес. И равнины опускались, оседали, пока высохший лес крошился в пыль, а с дождями просачивалась новая вода и уносила пыль – на юг и на север, на восток и на запад, по долинам, впадая в реки. Текла во все стороны, текла прочь.
Масарк сидел, притихший, рядом с остальными – послушать древнее сказание пришли десятка два воинов. Никто – включая Масарка – не слышал этих историй в таком изложении: слова выходили из-под красной чешуйчатой маски – от воина, который вообще говорил редко, но сейчас рассказывал легко, сочетая напевность старейшин с идеальной точностью.
К’чейн че’малли неподвижно возвышались неподалеку, словно пара чудных статуй. Но Масарк представил, что они слушают, как и он сам, и его товарищи.
– Земля покинула небо. Земля опустилась на камень, на саму кость мира. Таким образом земля изменилась, сообразно проклятому колдовству шаманов-антлеров, тех, что преклоняли колени среди валунов – камнепоклонников, оружейников. – Он помолчал и добавил: – И это была не случайность. То, что я описал, – это лишь одна правда. А есть и другая.
Долгая пауза и длинный, глубокий вздох.
– Шаманы-антлеры, заскорузлые, как корни деревьев, – их осталось мало, и они все еще населяют наши сны, как они населяли эти древние равнины. Они прячутся в трещинах кости мира. Иногда их тела совсем пропадают, и только высохшие лица глядят из этих трещин, споря с вечностью, в соответствии с их ужасным проклятием.
Не один лишь Масарк вздрогнул в предрассветном холоде в ответ на картины, возникшие от слов Красной Маски. Каждому ребенку были известны эти перекрученные злобные духи, останки шаманов, мертвых давным-давно, но так и не сумевших окончательно умереть. Рассыпающих камни странными узорами под звездными небесами, выгрызающих своими зубами на булыжниках пугающие сцены, видные лишь на рассвете и закате, когда свет солнца только зарождается или умирает; а чаще валуны были такие угловатые, что в сумерках просыпалась глубокая магия – из случайных щербин на камне складывались образы. Магия, от которой застывал на месте ветер…
– В те времена, пока долина еще не опустилась, шаманы и их злые поклонники играли музыку, когда умирало солнце, в самую короткую ночь и в другие священные моменты, до того как пришел снег. И они не пользовались кожаными барабанами. Не было нужды. Нет, они использовали шкуру земли и погребенный под ней лес. Они стучали по коже мира, пока не начинали дрожать все животные равнин, пока бхедерины не срывались с места – тысячи разом – и неслись через ночь, разнося музыку шаманов-антлеров, насыщая темную силу.
Но в результате земля рухнула – ухватив вечность, шаманы перевернули саму землю. Проклятие не знает отдыха. Проклятие ухватило бы нас за горло – каждого из нас, – если бы могло.
Красная Маска помолчал, ожидая, чтобы ужас пронизал сердца слушателей. Потом продолжил:
– Шаманы-антлеры собрали своих бессмертных воинов и затеяли войну. Покинули эту равнину – и с того времени только тот, кто погиб в бою, возвращался сюда. Разрезанный на части. Проигравший и высохший, как сама равнина, не в силах дотянуться до неба и даже взглянуть на него. Таково было проклятие.
Мы не простим. Не наше дело прощать. Но мы и не забудем.
Баст Фулмар, долина Барабанов. Летери верят, что мы трепещем перед ней. Верят, что эта долина стала местом древней битвы между оулами и к’чейн че’маллями – хотя летери не знают настоящего имени наших древних врагов. Может, и впрямь были стычки, оставшиеся в памяти, только в извращенных и ложных формах. Многие из вас придерживаются новых форм, считая их истиной. Древняя битва. Мы ее выиграли. Мы ее проиграли – некоторые старейшины свято хранят секрет, словно поражение – это нож, спрятанный в руке.
Красная Маска пожал плечами, словно отвергая саму эту мысль. Бледный свет подбирался ближе. В невысоких кустах начинали петь птицы.
– Баст Фулмар, – повторил Красная Маска. – Долина Барабанов. И вот ее тайная правда. Шаманы-антлеры колотили в шкуру этой долины задолго до нас. Пока не ушла вся жизнь, пока не утекли все воды. Они пили большими глотками, и не осталось ничего. Ведь в то время шаманы были не одиноки в своем шкурном ритуале. Нет, к ним присоединились их соотечественники – на далеких континентах в сотнях, тысячах лиг. В ту ночь присоединились все. Чтобы отделить их жизнь от земли, отделить эту землю от своей жизни.
В наступившей тишине ни один воин не смел даже дышать. Очень долго…
Красная Маска освободил их, снова вздохнув:
– Баст Фулмар. Теперь мы идем на войну. В долине Барабанов, мои воины, летерийское колдовство не будет действовать. Колдовство эдур не будет действовать. В Баст Фулмаре не течет магия, там нет ни одного потока, из которого можно черпать силу. Все уже истрачено, чтобы затушить пламя жизни. Наш враг этого не знает. И узнает правду сегодня. И будет поздно. Сегодня, мои воины, сталь сразится со сталью. И только.
Красная Маска поднялся на ноги.
– Расскажите правду каждому воину. И готовьтесь. Мы идем на бой. Идем к победе.
Мужество наполнило грудь Масарка – оказалось, он уже стоял, дрожа, и двинулся в расплывающуюся тьму, повторяя каждому, кого встречал, шепча снова и снова:
– Баст Фулмар поет сегодня. Она поет: магии нет. Магии нет!
Пока конюхи собирали лошадей и вели по двору, атри-преда Йан Товис отдала поводья скакуна адъютанту и отправилась к приземистому входу в поместье. Построенная в тридцати лигах к югу от портового города Реннис, крепость Боарала стала местом рождения бригады Зеленых Курток; впрочем, все это было целый век назад, а теперь какой-то третий или четвертый дальний родственник Боаралов правил крепостью, вцепившись в старомодный титул дреш-преды, или владельца имения. В подчинении у него был гарнизон из жалкой дюжины солдат, из которых по крайней мере двое – стражи у ворот – были пьяны.
