– Остановите, – повторила Сумрак, открыв глаза и глядя на женщин, – или ваши головы в мешке уйдут в Тянущее Вязло еще до рассвета.
Пулли и ее товарка улыбнулись друг дружке.
– Я с этого берега, – твердо сказала Йан Товис. – Мое шайхское имя – Сумрак.
Старухи внезапно отшатнулись, потом попадали на колени, склонив головы.
– Остановите проклятие, – снова сказала Сумрак. – Или хотите бросить вызов принцессе Последней Крови?
– Принцессы больше нет, – пробормотала Пулли в пол.
Йан Товис почувствовала, как кровь отхлынула от лица – и она покачнулась бы, если бы не опиралась о стену.
– Ваша мать умерла, будьте покойны, год назад, – сказала Пулли тихим печальным голосом.
Вторая ведьма добавила:
– Плыли с острова, и лодка перевернулась. Говорят, это был демон глубин, притянутый темной магией моря – той же магией, моя королева, которая, будьте покойны, понесла коменданта на запад – так говорят. Демон боднул лодку – и все потонули. Шепот вод, моя королева, темный, почти что черный.
Йан Товис глубоко вздохнула. Быть шайхом – значит изведать горе. Ее мать мертва – осталось лицо, лишенное жизни. Что ж, они ведь не виделись больше десятилетия? Откуда же эта боль? Значит, здесь есть что-то еще.
– Пулли, как зовут коменданта?
– Йедан Дерриг, ваше величество. Дозорный.
Единоутробный брат, которого я никогда не видела. Он бежал – от своей крови, от всего. Бежал почти так же далеко, как я сама. И все же, правдива ли эта старая байка? Дозорный здесь, в конце концов, всего в колоколе скачки от берега. Теперь она понимала, почему он в эту ночь умчался прочь. Что-то еще, вот в чем дело.
Йан Товис завернулась в плащ и начала натягивать рукавицы.
– Накормите моих солдат. Я вернусь с Дерригом к рассвету. – Повернувшись к двери, она помедлила. – Сумасшествие объяло дреша, Пулли.
За спиной ведьма ответила:
– Будьте покойны, слишком поздно для него, ваше величество. Но сегодня мы отмоем черный камень. До появления эдур.
Ну да, я же отправила за ними?
– Думаю, – сказала она, глядя на дверь, – быстрая казнь дреша Боарала станет актом милосердия для бедняги.
– Хотите сделать это до того, как эдур заявятся, ваше величество?
– Да, Пулли. Полагаю, он умрет, попытавшись сбежать от ареста. – Подумав, она спросила: – Пулли, сколько поплечниц осталось?
– Больше двух сотен, ваше величество.
– Ясно.
– Моя королева, – осмелилась вторая, – слухи расползутся, как говорят, паутиной еще до восхода солнца. Вас назвали нареченной.
– Кого, меня? Кто?
– Шайх Бруллиг, на острове.
– А мой нареченный остался во Втором Девичьем форте?
– Мы думаем, да, ваше величество, – ответила Пулли.
Тут Сумрак обернулась:
– Так вы не знаете точно?
– Паутина треснула, ваше величество. Почти месяц назад. Лед, тьма и шепот, мы не можем пробиться за волны. Берег сокрыт от моря, ваше величество.
Берег сокрыт от моря.
– А такое случалось прежде?
Обе ведьмы покачали головами.
Сумрак повернулась и вышла. Всадники ждали ее, уже в седлах, и устало молчали. Она подошла к гнедому мерину и взобралась на его широкую спину.
– Атри-преда?
– К берегу, – скомандовала она, взяв поводья. – Галопом.
– Да что с ними такое?
Лицо главного выжлятника исказилось от страдания, слезы текли по обветренным щекам и блестели в бороде, как пот.
– Они отравлены, атри-преда! На земле осталось отравленное мясо; я потеряю их всех!
Биватт еле слышно выругалась.
– Значит, придется обойтись без псов.
– Колдуны эдур…
– Если наши не могут исцелить собак, то и эдур не смогут – ведь их племена не разводят боевых псов. Прости. Теперь оставь меня.
Еще один неприятный сюрприз на рассвете. Ее армия маршировала последние два колокола ночи, чтобы добраться в долину, – атри-преда хотела первой расставить войска к предстоящей битве, чтобы Красной Маске приходилось отвечать, а не проявлять инициативу. Судя по расположению лагеря оул’данов, не было повода торопиться, ведь варвары появятся на восточном краю Баст Фулмар самое раннее в полдень и потеряют преимущество утреннего солнца за спиной.
Однако лагерь противника был обманкой.
До долины оставалось меньше полулиги, когда разведчики вернулись к колонне и доложили, что огромные силы противника сосредоточились в Баст Фулмар.
Почему маги их не обнаружили? Ответа нет – только беспокойный страх в глазах у каждого. Даже к’риснан Брола Хандара – ден-рата и его четыре колдуна не в силах были объяснить успех маневра Красной Маски. Биватт ощущала горький привкус, виня себя, – ошибкой было полагаться на магов, прошлые успехи расслабили ее. Разведчики и дозорные разгадали бы уловку несколько дней назад, если бы она отправила их достаточно далеко. Ближние дозоры защищали только от налетов и засад – обычных уловок оул’данов. Она следовала доктрине с точностью до буквы.
Проклятие Красной Маске. Ясно, что он знает нашу доктрину не хуже меня. И использовал ее против нас.
Значит, битва неизбежна, и утреннее солнце действительно будет слепить глаза ее солдатам, когда прольется первая кровь.
Привстав на стременах, она снова вгляделась в дальний конец долины. Конные оул’даны непрерывно двигались, похоже, без всякого порядка, и поднимали тучи пыли, которая окрашивалась золотом в утреннем свете. В основном там были конные лучники. Они жались к широкому южному склону, справа от Биватт. Другой пологий уклон был по левую руку; на плоском гребне собрались не меньше пяти оул’данских пехотных клиньев, и длинные копья качались, как береговой тростник. Копья – а не ломкие мечи, которые продавали им агенты управителя. Биватт прикинула: около тысячи воинов на один клин, в строгом порядке, даже сейчас, перед началом битвы. Они должны быть пьяны. Должны колотить по щитам. Их шаманы должны побежать вперед, к самой реке. Выставить в нашу сторону задницы и испражняться. Кричать проклятия, плясать, чтобы вызвать ужасных духов, и все прочее. А вместо этого…
Ладно, и какова вероятность, что их клинья выстоят после удара моих солдат? Они не обучены для такой войны – и у Красной Маски времени могло хватить, чтобы получить только видимость дисциплины. Со мной больше шестнадцати тысяч. Восемнадцать – если считать тисте эдур. Одна моя армия больше числом, чем все воины оул, и, даже если Красная Маска и правда собрал всех, их все равно недостаточно.
Однако он сделал все, чтобы сосчитать воинов было трудно. Постоянное мельтешение конных лучников, тучи пыли, гребень долины, не дающий рассмотреть, что там дальше, – противник ослепил ее.
