Потянулся… обе передние лапы опустились на одинокую фигуру – женщину, мага, – подкинули ее в воздух и разорвали на части, как ребенок соломенную куклу.
Дальше, она видела: самое южное подразделение – семьсот пятьдесят воинов средней пехоты Купеческого батальона – превратилось в месиво мертвых и умирающих.
– Колдовство! – крикнула она, разворачиваясь к Ремесленному батальону справа, пытаясь высмотреть в центре мага; кто-то протискивался сквозь ряды.
Атри-преда заметила пыльную тучу – лагерь; легиона эдур не было видно – они умчались защищать его. От других таких же демонов?
Чудище убежало от солдат Ремесленного батальона к югу от отходящих подразделений бригады Харридикта – там появился второй колдун, – он спешил к первому магу. Его губы шевелились – он творил магию, добавляя свою силу к силе первого.
Демон развернулся налево, вместо того чтобы продолжать атаку, и помчался, огибая подразделение, которое только что разорвал, прикрываясь им от колдовства, взмывающего в блестящем грохоте из земли перед магами.
Вытянувшись в струнку, демон уносился на необычайной скорости.
Биватт услышала стук копыт и повернулась в седле.
– Проклятие! Сделайте его!
– Но ваши солдаты!
– Вы слишком долго тянули! – Она нашла взглядом преду из бригады Харридикта. – Уводите все резервы за магов! На севере, идиот, – трубите приказ! Маги, готовьтесь!
– Мы готовы, атри-преда!
Чувствуя озноб, несмотря на удушающую жару, Биватт снова развернула лошадь и поскакала в долину. Меня обхитрили. Щипали со всех сторон, отпрыгивали, отвечали; Красная Маска, сегодня ты победил.
Но я все же достану тебя. Клянусь.
Она увидела, как впереди, на склоне, появляются ее войска, отходящие по приказу; никто их явно не преследовал. Красная Маска, похоже, был доволен – и он не вылезет из долины, даже с демоническими союзниками…
Лагерь. Ей необходимо собрать солдат в этом проклятом лагере – только бы эдур отбили атаку. Только бы Брол Хандар не перестал думать как воин.
Только бы у него сегодня вышло лучше, чем у меня.
Берег сокрыт от моря. Можно сказать и так, что луна навсегда покинула небеса. Продрогшая, усталая, Йан Товис и три ее солдата скакали по ровной узкой дороге. Густые рощи с обеих сторон, черные – где не достает свет луны – листья, высокие крутые валы, говорящие о древности этой дороги к берегу, свисающие до корней ведьмины метлы, капли в вязкой тьме. Камни щелкают под подковами, жарко дышат кони, приглушенно поскрипывают доспехи. До рассвета два колокола.
Сокрыт от моря. Жажда моря неизбывна. Эту истину можно прочесть в непрерывных атаках на берег, можно услышать в его голодном голосе, можно найти в его горьком привкусе. Шайхи знали, что при рождении мира не было ничего, кроме моря, и кончится все им же. Вода поднимается, поглощая все; и шайхи – беспомощные свидетели неизбежной судьбы.
Битва на берегу всегда была битвой ее народа. Остров, некогда священный, осквернен, превращен летерийцами в вонючую тюрьму. Но теперь он снова свободен. Слишком поздно. Давным-давно многочисленные мосты связывали острова к югу от Предела. Их больше нет. Сам остров торчит из моря высокими утесами, кроме единственной гавани. Таков умирающий мир.
Среди шайхов частенько рождались поцелованные демоном дети. Тех, кого отбирал Высший шабаш, обучали Старым Путям; остальных сбрасывали с утесов, в жадное море. Дар смертной крови; временное, жалкое утоление его жажды.
Она сбежала много лет назад, и не зря. Благородная кровь в жилах жгла, как отрава, варварское наследие ее народа ошеломляло стыдом и виной. Всей дикой энергией юности она отказалась принимать варварскую жестокость предков, отказалась барахтаться в пресыщенном, удушающем нигилизме самообвинения.
Весь ее задор пропал, когда она своими глазами увидела рождение поцелованного демоном урода – когти на руках и ногах; вытянутое, покрытое чешуей лицо; хвост, извивающийся как безголовый червяк; бледно-зеленые глаза. Если бы о демонском семени говорили только когти на руках и ногах, шабаш выбрал бы этого новорожденного, ведь настоящую силу демоническая кровь имеет, когда лишь капля ее течет в жилах младенца. Если больше – существо становится отвратительным.
Нелепые младенцы, копающиеся в грязи на дне моря, роющие когтями борозды во тьме; морской легион, армия, ждущая всех нас.
Семена, процветающие там, где пенные волны встречаются с сушей поколение за поколением. Заброшенные на берег, семена тонули в земле. Поселялись в живых существах, хищниках и жертвах; скрывались в растениях; приникали к травинкам, к листьям деревьев – от этих семян нельзя было скрыться – еще одна горькая правда шайхов. Найдя утробу женщины, где уже рос ребенок, семя похищало его судьбу. Отыскивая… нечто, но не получая ничего, кроме формы, спорящей с человеческой.
Демоны когда-то были чистыми. Рожали себе подобных, это был мир матерей и потомства. Семена, обитающие в море, находили утробы демониц. Пока война, вспоровшая животы этих матерей, не выплеснула наружу то, что скрывалось внутри – семена, которые даже море хотело отвергнуть. Война на убой – и все же демоны нашли способ выжить, дожить до наших дней. В бурлящей пене водоворотов прилива, в гонке обрушивающихся и разбивающихся волн. Проигравшие, но непобежденные. Ушедшие, но готовые вернуться.
Ищущие настоящую мать.
Значит, ведьмы остались. Йан Товис считала, что Высший шабаш уничтожен, изведен под корень – летери прекрасно знали, где произрастает сопротивление тирании: в школах веры, поддерживаемых старыми суровыми жрецами и жрицами, старейшинами, работающими с глупыми юнцами, используя их как оружие, отбрасывая сломанное, громко оплакивая уничтоженное. Представление жрецов и жриц о вере оправдывало пренебрежительное обращение с последователями.
Теперь Йан Товис понимала, что рождение жречества ставило иерархию превыше благочестия, словно правила рабства чрезвычайно гибки, словно по такой схеме – сокрытой в тайном знании – жизнь жреца или жрицы более ценна и добродетельна, чем жизнь простого невежественного народа.
За годы летерийского обучения Йан Товис видела, как появление поплечников – из колдунов и ведьм – было на деле вырождением для шайхов, отходом от истинного понимания бога, которым был берег. Ловкие трюки и мирские амбиции, сокрытие сакрального знания от непосвященных – не такова была воля берега. Нет, этого желали только колдуны и ведьмы.
Когти на руках и ногах действительно стали культом.
Но силу дает демоническая кровь. И пока каждый ребенок, рожденный с этой силой и оставленный в живых, избирается шабашем, эта сила остается исключительной.
Летери, завоевавшие шайхов, устраивали погромы против шабаша.
И проиграли.
Всем существом Йан Товис жалела об этом.
