Тонкие губы Орбина растянулись в улыбку:
– Мы получили информацию, которая может вас заинтересовать, наместник.
– Еще один несуществующий заговор?
Улыбка на мгновение стала шире:
– Если вы про Болкандский заговор, увы, им занимается Свободное попечительство. Наша информация касается вашего народа.
Моего народа.
– Понятно. – Брол Хандар подождал. Снаружи два агента поволокли арестованного прочь.
– К западу от Синецветья замечены путники. Двое тисте эдур, один из них белокожий. Он, как я понимаю, известен как Белый Ворон – для нас, летерийцев, кстати, очень неприятная кличка. – Орбин моргнул набухшими веками. – Их сопровождают три летери – две женщины и беглый раб с татуировками хозяина, хирота.
Брол с трудом хранил спокойное выражение лица, хотя грудь сдавило. Это тебя не касается.
– У вас есть сведения об их точном местоположении?
– Они направлялись на восток через горы. Там есть три перевала; пока – в это время года – открыты только два.
Брол Хандар неторопливо кивнул.
– К’риснан императора тоже смогли определить их примерное положение. Эти перевалы блокированы. – Он помолчал и добавил: – Все, как предсказывал Ханнан Мосаг.
Темные глаза Орбина изучали наместника из-под жировых складочек.
– Вы напоминаете мне об эффективности эдур.
Да.
Человек с прозвищем Правдолов продолжил:
– У Патриотистов есть вопросы в отношении белокожего тисте эдур, этого Белого Ворона. Из какого он племени?
– Не из какого. Он не тисте эдур.
– Вот как. Странно. По описанию…
Брол Хандар промолчал.
– Наместник, мы можем чем-то помочь?
– Пока что нечем, – ответил Брол.
– Больше всего меня удивляет, что вы до сих пор не настигли эту группу. Мои источники сообщают, что тисте эдур – не кто иной, как Фир Сэнгар, брат императора.
– Как я уже сказал, перевалы заблокированы.
– Ого, значит, вы затягиваете сеть, даже пока мы тут беседуем.
Брол Хандар улыбнулся.
– Орбин, вы упомянули, что Болкандский заговор – компетенция Свободного попечительства. Тем самым вы сообщаете мне, что Патриотистов это дело не интересует?
– Не совсем. Попечительство постоянно пользуется нашей сетью…
– И за это, несомненно, выплачивает вознаграждение.
– Разумеется.
– Я даже…
Орбин поднял ладонь, склонив голову.
– Прошу извинить меня, наместник. Я слышу тревогу. – Он, кряхтя, поднялся и распахнул дверцу экипажа.
Потрясенный Брол молча проводил летерийца взглядом. Когда дверца закрылась, он достал из небольшого встроенного ящичка вязаный мешочек с пахучими травами и поднес к лицу. Теперь и ему стал слышен сигнал тревоги. Брол нагнулся к переговорной трубе:
– Кучер, давай к этим колоколам.
Подумав, он добавил:
– И можно не торопиться.
Гарнизон Дрена размещался в целой дюжине деревянных строений на невысоком холме, к северу от центра города. Арсенал, конюшни, казармы и штаб-квартиры были надежно укреплены, хотя сам комплекс построек не был окружен стеной. Когда-то, века назад, Дрен представлял собой город-государство, и после затяжной войны с оул’данами отчаявшийся король призвал армию Летера, чтобы победить кочевников. Только десятилетия спустя открылось, что весь конфликт спровоцировали сами летерийцы. Так или иначе летерийская армия никуда не ушла; король согласился на титул визиря, и после череды трагических случайностей он сам и весь его род исчезли. Впрочем, это все история, никому ныне не нужная.
От гарнизонного плаца вели четыре главные аллеи: одна – северная – сходилась с дорогой, ведущей к городской стене и переходящей в Северный береговой тракт; из трех путей, ведущих по берегу из города, этим пользовались реже всего.
В тени укрытого остроконечной крышей балкона роскошного имения сразу за арсеналом, на северной аллее, в прохладной мгле, где трудно было что-то рассмотреть, притаилась стройная фигура. Капюшон из грубой ткани скрывал черты лица, хотя, если бы кому пришло в голову остановиться и приглядеться повнимательней, того поразил бы блеск алых чешуек там, где должно быть лицо, и глаза, спрятанные в прорезях с черными краями. Но было что-то в этой фигуре такое, отчего прохожим не хотелось приглядываться. Взгляд скользил мимо, и мало кто замечал, что в тени кто-то есть.
Этот некто занял свой пост перед самым рассветом, а сейчас день близился к вечеру. Глаза его были устремлены на здания гарнизона, он видел посыльных, входящих и выходящих из штабов, визиты полудюжины благородных купцов по поводу закупки лошадей, металлического лома, седел и всего прочего. Он изучал кожаные накладки на круглых щитах копейщиков с приплюснутыми лицами; на темной – пурпурно-охряной – коже едва различимые татуировки смотрелись на удивление красиво.
Вечером тени удлинились, и некто заметил двух летерийцев, попавшихся ему на глаза второй раз. Их беспечность выглядела… подозрительно, и инстинкт подсказал фигуре под капюшоном, что пора уходить.
Когда летерийцы прошли мимо по улице на запад, фигура, выйдя из тени, быстро и бесшумно двинулась за ними. Некто ощутил их внезапное, растущее внимание – а возможно, и тревогу. Почти поравнявшись с ними, он свернул направо, в переулок, ведущий на север.
Пройдя пятнадцать шагов, он нашел темный уголок, где можно было спрятаться. Затем откинул полы плаща и подвязал их, освободив руки.
Через десяток ударов сердца он услышал шаги летерийцев.
Они шли осторожно, с ножами наготове. Один прошептал что-то, и оба остановились.
Фигура шагнула вперед, скрипнув правой подметкой.
Летерийцы развернулись.
Оул’данский кнут, кадаран, прошелестел, извиваясь по-змеиному; кожаный хвост, покрытый внахлест кинжально острыми полулунными лезвиями, размером с монету, взметнулся сверкающей дугой, лизнувшей обоих летерийцев по горлу. Хлынула кровь.
Летерийцы обмякли. Кровь, особенно у того, что был слева, хлестала вовсю, растекаясь по грязному булыжнику. Подойдя ко второй жертве, незнакомец достал нож, воткнул в горло лежащему; потом привычными движениями срезал лицо – кожу, мышцы и волосы. Ту же жуткую процедуру он проделал и с другим летерийцем.
На двух противников – агентов Патриотистов – меньше.
Разумеется, агенты работают по трое – третий следует поодаль.
Со стороны гарнизона раздались первые звуки тревоги – резкий перезвон колоколов, вибрирующий в пыльном воздухе над домами.
Свернув ужасные трофеи и запихнув их под свободную кофту из шерсти родара, надетую поверх чешуйчатой кольчуги, незнакомец двинулся по переулку в сторону северных ворот.
