– В каком-то смысле. Впрочем, я не ожидаю общегородской облавы на беглеца. Ей предстояло исчезнуть.
Ублала Панг рассмеялся:
– Если они будут искать беглеца, ее-то точно не тронут.
Бугг и Тегол посмотрели на него.
Тартенал-полукровка показал на очевидное.
– Сами посмотрите, у нее же груди и эта…
Бугг тихо сказал Теголу:
– Ей требуется лечение, хозяин. И покой.
– Конечно, нет убежища от ужасов мира лучше, чем дом Тегола Беддикта.
– Беглец… – Ублала снова засмеялся, потом покачал головой. – Ну Патриотисты, ну тупые!
Глава восьмая
Когда камень – вода, время – лед.
Когда все застыло на месте,
судьба хлещет потоком.
Мое лицо открылось в камне, который вода.
Рябь плотно покрыла его
странным выражением.
Века спрячутся, когда камень станет водой.
Циклы, запертые в глубинах,
как искаженные иллюзии, ломающие поток.
Когда камень – вода, время – лед.
Когда все застыло на месте,
наша жизнь – камни в потоке.
И мы падаем, падаем дождем,
как вода на камень,
с каждым ударом руки.
Старший Фент, «Вода и камень»
Во владении Тени много жестокости, но ничто не сравнится по жестокости с тенями, обуревающими душу. Подобные мысли преследовали Котильона. Он стоял на возвышении и смотрел на длинный пологий спуск к спокойным водам озера. В сорока шагах слева от него на быструю руку устроили лагерь: удлиненное сооружение с наполовину ушедшими в землю пристройками по бокам, включая хлев и курятник. Весь двор – к счастью, почти пустой в тот момент, не считая дюжины кур с петухом, сердитого грача с покалеченной лапкой и двух дойных коров, – был похищен из другого владения волею каприза или, вероятнее, в результате нарушения какого-то таинственного закона, как случалось порой во время бесконечной миграции владения Тени.
Так или иначе, Престол Тени узнал о хозяйстве вовремя, чтобы отправить духов захватить строения и живность и спасти от жадных рыскающих демонов или даже одной из гончих.
После катастрофы Первого престола сюда были доставлены несколько десятков выживших – бродить и дивиться на странные артефакты, оставшиеся после прежних жителей: изогнутые деревянные форштевни, венчающие конек большого дома резными змеиными изгибами; ювелирные изделия с тотемными символами – в основном из серебра и часто с янтарем; рулоны шерстяной ткани – грубой и тонкой; деревянные чаши и чеканные бронзовые кубки. Гости дивились, изумленно глядя застывшими глазами.
И приходя в себя.
Если такое возможно.
Справа у края воды стояла одинокая фигура в накидке с капюшоном – неподвижно, словно не в силах оторвать взгляд от спокойной глади озера. Озеро было далеко не обычное, хотя с этого участка берега картина открывалась обманчиво мирная. Если не замечать отсутствия птиц. А также отсутствия моллюсков, рачков и даже насекомых.
Каждую крошку еды для скота приносили духи по поручению Престола Тени. И все же петух умер. Наверное, от горя. Тут нет рассветов, которые нужно встречать кукареканием.
Откуда-то из-за дома доносились голоса. Панек, Айстар и другие выжившие дети… собственно, уже не дети. Они видели сражения, они видели, как умирают друзья, они знали, что мир – любой мир – не очень приятное место. И еще они знали, что такое изнасилование.
Дальше, за одинокой фигурой в капюшоне, по берегу шли Трулл Сэнгар и т’лан имасс Онрак Разбитый. Как художник с бессмертной музой или же с жуткого вида критиком за плечом. Очень странная дружба. Но т’лан имассы полны сюрпризов.
Вздохнув, Котильон двинулся вперед по спуску.
Голова под капюшоном повернулась к нему. Лицо цвета лакированной кожи, темные глаза глядят из-под края войлочного капюшона.
– Ты принес ключ, Котильон?
– Быстрый Бен, приятно видеть, что ты поправился.
– Более или менее.
– Какой ключ?
Невеселая улыбка в ответ:
– Тот, который меня освободит.
Котильон, стоя рядом с чародеем, изучал темную поверхность воды.
– Я-то думал, что ты можешь уйти отсюда в любое время. Ты – высший маг, в твоем распоряжении не один Путь. Открой врата и иди через них.
– За дурака меня держишь? – тихо спросил Быстрый Бен. – Это проклятое владение блуждает. И непонятно, куда я попаду, хотя, насколько я догадываюсь, придется долго плыть.
– Боюсь, я не слишком-то обращаю внимание теперь на такие вещи. Значит, мы пересекаем океан?
– Подозреваю, что так.
– Тогда и в самом деле, чтобы добраться куда-то, тебе понадобится наша помощь.
Чародей взглянул на Котильона.
– Так я и думал. Вы создали проходы, врата с закрепленными выходами. Как вам это удалось, Котильон?
– О нет, не мы. Мы просто на них, так сказать, наткнулись.
– Азаты.
– Великолепно. Ты всегда был сообразителен, Бен Делат.
Рычание.
– Давненько я не пользовался этим именем.
– Да? А когда последний раз, не припомнишь?
– Эти Азаты… – продолжал Быстрый Бен, словно не замечая вопроса. – Сам Дом Тени – он ведь в этом владении? Каким-то образом он захватил врата, исходные врата, Куральд Эмурланн. Дом существует и как отбрасываемая тень, и как реальный объект. Различить две эти ипостаси невозможно. Узы… это ведь вполне обычно для строений Азатов? А вот необычно то, что врата в Куральд Эмурланн не смогли противостоять захвату.
– По необходимости, я полагаю, – произнес Котильон, хмурясь на широкую рябь, набегающую на берег, – волны шли неизвестно откуда. Совсем не то, чем кажется…
– Что ты имеешь в виду?
Бог пожал плечами:
– Владение было разбито. Оно умирало.
– И Азаты приняли участие в исцелении фрагментов? По плану, сознательно? Или так, как кровь спекается коркой на ране? Может, Азаты – всего лишь естественная иммунная система, как та, с помощью которой наше тело борется с болезнями?
– Широта твоих научных познаний впечатляет, Быстрый Бен.
– Не обращай внимания. Пути стали высшей жертвой К’рула – это его плоть, его кровь. Но не Старшие Пути – по крайней мере, мы так считаем. Чьи вены вскрылись, чтобы создать их, Котильон?
– Хотел бы я знать. Впрочем, нет, не хотел бы. Отвечают ли Азаты на повреждение спонтанно, или за их действиями стоит направляющий разум, я не могу тебе ответить. И не думаю, что ответит кто-то другой. А это имеет значение?
