Казалось, монах вот-вот расхохочется, и Сумрак ощутила укол раздражения.
– Вы меня понимаете? – сурово спросила она.
Под слоем краски черт лица было не разобрать, однако монах ответил на чистом летерийском:
– Я понимаю каждое ваше слово. Судя по певучему акценту, вы родом с северных берегов империи. Вы также отрабатывали необходимый на военной службе командирский голос, что, впрочем, не до конца скрыло остаток вашего низкого рождения, хотя хранит от большинства ваших сослуживцев тайну положения вашей семьи. – Светло-карие глаза вспыхивали тихим весельем при каждом утверждении. – Все это, конечно, не относится к засоренной речи, сформировавшейся от долгого общения с моряками – и с тисте эдур. И эти засорения – вам будет приятно услышать – быстро пропадают.
Йан Товис взглянула на стражницу, стоявшую за спиной монаха, и жестом отправила ее прочь.
– Если вы считаете это шуткой, – сказала она кабалийцу, когда стражница ушла, – то даже краска не помогает.
Глаза блеснули.
– Уверяю вас, я и не думал шутить. Мне сообщили, что ваши лекари не добились успеха. Это так?
– Да.
– А тисте эдур?
– Они… Им неинтересна судьба Варата Тона.
Монах, кивнув, подобрал свободные шелка и бесшумно двинулся к фигуре в углу комнаты. Варат Тон взвизгнул и начал царапать стены.
Монах остановился, наклонив голову, потом развернулся и спросил Йан Товис:
– Хотите услышать мою оценку?
– Давайте.
– Он безумен.
Она взглянула в пляшущие глазки и вдруг ощутила внезапное желание придушить этого кабалийца.
– И все? – Хриплый вопрос прозвучал как угроза.
– Все? Сумасшествие! Мириады причин; порой результат физического поражения мозга, порой передающиеся от родителей нарушения работы органов, наследственные пороки. Еще один источник – дисбаланс Десяти Тысяч Телесных Секретов, порча отдельных жидкостей, лихорадочный поцелуй галлюцинации.
– Можете его вылечить?
Монах моргнул:
– А это необходимо?
– Зачем же я посылала за вами? Простите, как ваше имя?
– Имя мое было отброшено, когда я получил нынешний чин в Объединенных сектах Кабала.
– Ясно, и какой чин?
– Старший оценщик.
– И что вы оцениваете?
Выражение лица не изменилось:
– Все, что требует оценки. Нужны еще какие-то пояснения?
Йан Товис поморщилась:
– Не знаю. Похоже, мы теряем время.
Глазки монаха снова заплясали:
– Появление чужеземного флота среди наших островов требовало оценки. Пославшая корабли империя требовала оценки. Запросы императора требуют оценки. А теперь, как мы видим, состояние этого молодого воина требует оценки. И я оценил его.
– Так где же именно начинается ваш талант целителя?
– Исцелению должна предшествовать оценка успеха или неудачи лечения.
– Какого лечения?
– Системного, исходящего из многочисленных требований, каждое из которых необходимо выполнить, прежде чем переходить к следующему. Итак. Я оценил текущее состояние солдата. Он безумен. Дальше для вашего сведения я описал различные формы безумия и возможные причины. Дальше мы обсудили вопрос персональной номенклатуры – как выяснилось, не имеющий существенного значения, – и теперь я готов приступить к решению насущной задачи.
– Тогда прошу простить, что прервала.
– Ничего страшного. Продолжим. Этот солдат получил травму, достаточную, чтобы нарушить равновесие Десяти Тысяч Телесных Секретов. Различные участки мозга неверно функционируют, причем без возможности самовосстановления. Травма оставила осадок, инфекцию хаоса – могу добавить, что очень неразумно пить мертвую воду между Путями. Далее, сам хаос загрязнен присутствием фальшивого бога.
– А что в этом боге фальшивого?
– Я монах Объединенных сект Кабала; теперь, похоже, необходимо объяснить сущность моей религии. У народа Кабала три тысячи двенадцать сект, и все до одной посвящены Единому богу. В прошлом ужасные гражданские войны поражали острова Кабала, ведь каждая секта боролась за главенство и в мирских, и в духовных делах. Только Великий Синод нового Первого года обеспечил мир для грядущих поколений. Отсюда Объединенные секты. Нашлось простое решение бесконечных конфликтов. «Вера в Единого Бога закрывает все проблемы».
– Как же так: столько сект и только один бог?
– Вы должны понять – Единый Бог ничему не поучает. Единый Бог одарил своих детей языком и разумом, ожидая, что стремления Единого Бога будут записаны рукой смертного и осмыслены разумом смертного. То, что в новый Первый год было три тысячи двенадцать сект, удивительно только в том смысле, что прежде их были десятки тысяч. Беспорядочная политика предоставления обширного образования каждому жителю Кабала подверглась изменениям в интересах унификации. Теперь есть один колледж на секту, где доктрина преподается формализованно. Соответственно, в Кабале уже двадцать три месяца непрекращающегося мира.
Йан Товис изучала монаха, его прыгающие глазки, нелепую маску.
– А вы, старший оценщик, учили доктрину какой секты?
– Ну как, секты Насмешников.
– И каков их догмат?
– Догмат прост: Единый Бог, ничего не написавший, оставивший вопросы толкования веры и богослужения на неуправляемые умы чересчур образованных смертных, несомненно, безумен.
– Полагаю, именно поэтому ваша маска изображает дикий хохот…
– Вовсе нет. Нам, Насмешникам, запрещен смех, поскольку он – пролог истерии, поразившей Единого Бога. В Святом Выражении, украшающем мое лицо, вам демонстрируется истинное изображение Стоящего за Великим Замыслом, как представляет его наша секта. – Монах вдруг всплеснул ладошками у подбородка. – Ну вот, наш бедный солдат страдает, а мы опять отвлеклись. Я оценил заразу фальшивого бога в пораженном разуме раненого. Соответственно, фальшивого бога следует изгнать. Затем я сниму закупорки в мозгу, препятствующие самоизлечению, и все разбалансировки сбалансируются. Эффект упомянутого лечения будет практически мгновенным и вполне наглядным.
Йан Товис моргнула:
– Вы в самом деле можете его излечить?
– А я разве не сказал?
– Старший оценщик…
– Да?
– Вы знаете, зачем вас доставили в Летерас?
– Насколько я понимаю, я должен встретиться с императором на арене, где мы попытаемся убить друг друга. Далее я приду к выводу, что императора нельзя убить сколько-нибудь окончательно, так как он проклят фальшивым богом – кстати, тем самым фальшивым богом, который заразил этого солдата. Итак, моя оценка такова: к сожалению, я буду убит.
