Серьезно больных было, конечно, не так много и не всех приезжали навещать часто, но на этот раз все места в карете были заняты, а я пряталась под кителем Илиса, не рискуя показываться на глаза энергичной и очень громкой девочке лет семи.
Она навещала дедушку и хотела поделиться своими впечатлениями со всеми. И ведь делилась, что самое обидное! Все полчаса поездки делилась, заставляя меня жалеть о том, что я не большая страшная нечисть, питающаяся людьми.
Мы, конечно, человечинкой в принципе брезговали: было в этом что-то ненормальное – есть людей. Даже простые хищные животные их не особо ели, а мы, нечисть с непомерным само-мнением и верой в свою исключительность, уж точно не могли позволить себе опуститься до людоедства. Раньше я была уверена, что у меня и мысли такой никогда не возникнет – «съесть человека». Как же я ошибалась!
К Ровану меня принесли уже порядком озверевшую и частично оглушенную. Звонкие детские голоса – оружие массового поражения пострашнее Огненного вала. И это при том, что Огненный вал – заклинание высшего порядка, доступное только магистрам, а оглушающе орать умеет любая мелочь.
Даже я это умела, чего уж там.
Генерал был рад меня видеть и даже не обратил внимания на слова Илиса, когда тот решил оставить нас одних, бросив напоследок:
– Нужно проверить вольер аспида. Его должны были отключить.
– Это почему? – полюбопытствовала я у спины быстро уходящего хозяина.
Песок под его сапогами перестал шуршать, ко мне обернулись и сообщили печальное:
– Он больше не является подчиненным, и вольер, закрепленный за ним, отойдет другой нечисти.
Сказал и попытался сбежать, но не тут-то было. Я ведь тоже официально неподчиненная нечисть, в связи с чем возник вполне закономерный вопрос:
– А мой тоже отключили?
Илис кивнул, недоуменно глядя на меня.
– У тебя теперь есть комната в общежитии, вольер тебе не нужен.
– Это у Морры комната есть, – обиделась я, – а у меня ничего нету.
И так жалко себя стало, что просто ужас, и совсем не важно, что вольер этот я всего один раз и посетила, когда хозяин демонстрировал мое новое жилище. Сама мысль о том, что есть место, которое является только моим, грела душу.
А теперь выясняется, что рагра теперь не домашняя, что рагру выселили.
– Бездомная я…
Илис закатил глаза, продемонстрировав всю свою преступную несострадательность, и сбежал.
Генерал, вопреки ожиданиям, жалеть меня тоже не стал. Проигнорировав несчастный взгляд бездомной рагры, он удобнее устроился на песке.
– Кадай превращается, верно? – сурово спросил он.
И что на это сказать? Вроде бы и не особый это секрет, уж между своими-то, между нечистыми, точно можно ничего не скрывать, но мне почему-то все равно не хотелось сдавать аспида.
Пригладив уши, я скромно промолчала.
– Он Керсту руку отрубил?
Генерал не ждал ответа, он и так все понял, заценив мой убитый вид.
– Мы кровь остановили, – я зачем-то попыталась оправдать аспида, – он только после этого ушел.
– Бросив тебя с раненым.
– Он об этом еще пожалеет, – заверила я, ни на секунду не сомневаясь, что так и будет.
Кадай обещал, что мы еще встретимся. Ему же хуже.
Илис вернулся как раз к моменту, когда я рассказывала генералу об эпичном знакомстве с отцом Керста.
– Бешеный псих просто!
Теребя шерсть на животе, я все еще не могла спокойно вспоминать о том, как огромный страшный дядька орал на бедного обессиленного кадета.
– От тяжелого характера полковника страдают все. – Чуть поскрипывая ведром, в вольер зашел драгоценный хозяин. – В основном, конечно, подчиненные.
Запах сырого мяса я учуяла сразу и очень оживилась. Даже не сразу сообразила, что он сказал.
– Полковника?
– Хазер Навир – полковник Даатарских – боевых сил.
Ведро призывно поскрипывало, сбивая с мысли.
– Хорошо, что не генерал, – рассеянно заметила я, протягивая лапки к хозяину.
Мне вручили щедрый кусок мяса, поставив перед линормом ведро.
Пока хозяин располагался на песке рядом с нами, я жадно отхватила большой кусок, попыталась его пережевать и с трудом заставила себя проглотить эту сырую, скользкую гадость.
Мясо было свежим, пахло вкусно и, судя по аппетитному чавканью линорма, было очень хорошим, но я его есть не могла.
Пришлось вернуть кусок хозяину.
– Кажется, отвыкла я от вкуса сырого мяса, – смущенно ответила на немой вопрос.
Это было ненормально. Раньше я и несвежей полуобглоданной тушей не побрезговала бы, даже не заметив душок несвежего мяса, а сейчас и свежего не хотела.
Вернее, хотела, но не такое. Мне бы прожаренное, с приправами и солью, а не вот это вот блюдо дикой кухни.
Глава шестая. Встречательная
От Рована меня потащили сразу к директору, безжалостно позволив тому конкретно погнуть мою нежную психику. Аррануш был подозрительно рад меня видеть, даже обнял, стоило только в человека превратиться. Сжал так, что я почувствовала каждую косточку в своем теле, вручил сумку с моими вещами и почти выставил за дверь, велев идти в свою комнату.
– Это что сейчас было? – тихо поинтересовалась я, безропотно отдавая свою ношу Илису.
Тот ничего не знал и прояснить странное поведение своего отца был не в состоянии. Это за него сделала Илли.
Пораженная радушием директора я и не заметила, что совы в кабинете не было. Она сидела на шкафу с документами в приемной. Могло бы показаться, что Илли от кого-то прячется, но капские совы не прячутся, капские совы сидят в засаде.
– Твоя соседка каждый день штурмует кабинет Аррануша, – подала голос она, заставив меня вздрогнуть от неожиданности, – и мы очень надеемся, что твое возвращение ее займет.
– Ная? – удивился Илис.
– Все же решила попытать удачу. – Сочувственно глянув на дверь, за которой находилась несчастная жертва темпераментной волчицы, я потребовала у хозяина: – Спаси своего отца!
Илис ничего не понимал, но период счастливого неведения закончился быстро.
На пару с Илли перебивая друг друга и периодически переругиваясь, мы поведали историю несчастной любви одной боевой оборотницы и скромного, застенчивого директора.
В нашем изложении несчастной любовь оказалась как раз для Аррануша. Потому что Ная девушка решительная, и вздыхать по ночам над портретиком своей неземной любви не привыкла. А Аррануш хоть и бешеный экспериментатор, но отчислить девушку просто за то, что она слов не понимает, был не в состоянии. Собственно, после наших живописных объяснений Илис сразу же согласился, что родителя нужно – спасать…
