Натянув одеяло на голову, я зажмурилась. Когда Илис вчера предлагал перетащить меня к себе, чтобы греть в знакомой обстановке, я отказалась. А теперь он стал моей прелестью официально. Прилюдно, так сказать.
– Эм… Морра, а я еще спросить хотела, – по голосу Наи было ясно, что вопрос мне не понравится, – а «лампампусик» – это как?
– Ная, ты ничего не слышала! – оборвал ее веселье Илис.
– Ага, не слышала, – легко согласилась она. – И пожеванное ухо тебе совсем недавно не обрабатывала.
Выбираться из одеяла мне совсем расхотелось. Тут темно, тепло и надежно. Очень хорошо тут.
Я постаралась закутаться плотнее и громко чихнула. Там, вне пределов уютного одеяльного мира, воцарилась многообещающая тишина.
– Я держу, ты разматываешь, – раздался деловой голос Илиса.
– Давай.
Болеть – очень плохо. Но еще хуже болеть, когда тебя лечат два садиста, совершенно незнакомые с таким понятием, как милосердие.
Когда я наотрез отказалась идти в лазарет, еще не изжив печальных воспоминаний о белизне целительских палат и чистом, до кома в горле, воздухе, то и представить себе не могла, что все обернется так плачевно.
– Не надо, – неохотно выбралась я из своего убежища, – я сама.
К началу завтрака я чувствовала себя совсем несчастной.
– Пойду на занятия залеченной, – уныло заметила я, вяло поправляя сумку на плече. Есть не хотелось, в столовую идти не хотелось. Вообще ничего не хотелось.
– Двери лазарета всегда открыты перед тобой.
Я передернула плечами.
– Пусть их закроют.
* * *
Некромантский морг – именно этого не хватало моему больному и очень страдающему организму.
– Вы не целители, – вещал профессор Фурст стоя перед препарировочным столом, интригующе прикрытым черной тканью.
Под тканью вырисовывалось очертание тела. Я прямо чувствовала, что этот труп ждал именно нас. Нервных, впечатлительных, зеленых первогодок.
Едва ли кто-то из моих одногруппников в жизни имел дело с трупами. Насколько я могла судить, лекари практиковали в деревнях и маленьких городах, где не селились целители и где болезни делились на два типа: простуда и смертельный недуг. В больших городах они предпочитали торговать лекарскими снадобьями, начиная от отваров и заканчивая целебными порошками.
Лекарских лавок было полно и в городе рядом с академией.
– И в вашем учебном плане не было практических уроков по анатомии, – продолжал профессор, нехорошо сверкая глазами. – До этой недели.
– Мне что-то нехорошо, – прошептала Атави, холодными пальцами сжимая мое запястье. Уж она-то точно раньше трупов не видела. Девушка из хорошей семьи, которой просто нужен какой-нибудь диплом о высшем образовании. Поступая сюда, она едва ли рассчитывала, что в один ужасный день ей доведется увидеть вскрытого мертвеца.
– Этот семестр мы посвятили исключительно изучению человеческого тела. – Сдернув ткань с умершего, Фурст ехидно попросил: – Что же вы, подойдите ближе.
Белокурая прелесть, как охарактеризовала его Атави на первом занятии, когда профессор только вошел в аудиторию, на поверку оказался той еще белобрысой гадостью.
Двое особенно впечатлительных, толкаясь, бросились прочь из морга. Еще трое просто осели на пол, обмахивая себя тетрадями, которые мы все на всякий случай захватили с собой. Некоторые просто резко подняли взгляд на потолок, стараясь дышать через раз и подозрительно сглатывая.
Атави была четвертой, кто осел на холодный пол. Продолжая сжимать мою руку, она с ужасом смотрела на синий, раздувшийся труп.
– Утонул в ванной, – с нежностью глядя на покойника, пояснил Фурст. – По предварительному заключению, сердечный приступ. Он четыре дня пролежал в воде, пока его не – нашли.
Я тихо шмыгнула носом. Проклятые сопли не хотели оставить меня ни на минуту.
Труп не впечатлял: я утопленников и пострашнее видела, и пораздутее.
Тэваль тоже выглядел совершенно спокойным, но оно и понятно: отец-некромант уже давно отучил своего ребенка бояться мертвых.
– Подойдите поближе, – велел профессор, – мы не будем ждать убежавших. Начнем.
С трудом поставив Атави на ноги, я подтащила ее ближе к столу.
Когда профессор медленно и осторожно, не забывая пояснять свои действия, вскрыл грудную клетку, выломал и отогнул ребра, Атави еще держалась, но когда он начал извлекать сердце, умело подрезая его ножом, зажала рот сразу двумя ладонями и бросилась на выход.
Чихнув ей вслед, я заработала тяжелый взгляд Фурста. Побег студентки его совсем не опечалил, зато мое не совсем здоровое состояние чем-то не понравилось.
– Драгхар, ты болеешь или мне показалось?
– Вам показалось, – гнусаво сообщила я.
Таким голосом только о своем здоровье врать.
Естественно, мне не поверили, естественно, меня послали. Разумеется, я не пошла. Вернее, пошла, но не туда, куда послали.
Как рагра, я недавно разочаровалась в целителях, а как человек я все же не отказалась бы – поскорее выздороветь, потому, звеня в кармане законно заработанной стипендией, отправилась в город. Уж я-то со своим обонянием точно смогу отличить действующие отвары от бесполезных.
Та гадость, которой меня травили Ная с Илисом, была бесполезной, но если волчица и обладала тонким нюхом, то нужных знаний в этом деле у нее явно не было. А у меня были, и я собиралась ими воспользоваться.
Прекрасно понимая, что меня ждет, если Илис узнает о моем побеге с последней пары, я совершенно бесстрашно покинула академию.
Город встретил меня очищенными от снега людными улицами, запахом сдобы из ближайшей булочной и громкими завываниями какого-то паренька попробовать новые, только сегодня привезенные чайные смеси, которые подойдут на все случаи жизни.
Вдохнув забитым носом едва различимый сладкий запах выпечки, я бодро потопала вперед, навстречу излечению.
И снова встретила Кадая.
Он прогуливался по улице, очень важный, такой солидный, рассеянно глядя по сторонам.
Я заметила его первой и застыла на противоположной стороне улицы, любуясь невероятной картиной. Очень человечный змей. Не знай я, что он нечисть, ни в жизнь бы не подумала, что этот надменный дяденька в дорогом плаще не брезгует ползать по земле и есть без помощи вилки и ножа. И даже руки ему для этого не нужны.
Скользнув рассеянным взглядом по моему лицу, он отвернулся, но тут же замер на месте и снова посмотрел на меня.
Я невольно улыбнулась.
Лошадь, под копыта которой бросился неосмотрительный аспид, желая поскорее перейти улицу, истерично заржала и шарахнулась назад, извозчик, громко ругаясь, попытался удержать напуганное животное, но выходило у него плохо.
