Ник засмеялся.
– Да, на меня и на всю Стаю. И не только Мари. Стаей управляют и другие женщины. У нас матриархат. Мы уважаем все мнения, но конечное слово остается за женщинами.
– Звучит любопытно. Приятное разнообразие после Племени. Кажется, эта Стая мне по душе, – сказала Клаудия.
– Но найдется ли в ней место для Главы Воинов, который растерял всех своих людей? – спросил Уилкс.
– Место найдется всем, кто готов принести Стае клятву верности и хочет начать новую жизнь.
– Я хочу попытаться, – сказал Уилкс. – Я уже не так молод, как вы, но, надеюсь, мой опыт чего-нибудь да стоит.
– Он стоит очень дорого, мой друг, – сказал Ник.
– Так где сейчас эта Стая и твоя Мари? – спросила Клаудия. – Надеюсь, не очень далеко. Я не уверена, что мне хватит сил на долгий переход. Нам с Уилксом становится все хуже.
– Это неблизко, – сказал Ник. – Но Дэвис поможет вам их найти.
– Нет! Мы же договорились: я иду с тобой на случай, если что-то пойдет не так, – запротестовал Дэвис.
– План изменился. Уилкс и Клаудия не доберутся до родильной норы без твоей помощи, а у меня нет времени возвращаться с тобой – или ждать, пока ты вернешься. Дэвис, ты ведь понимаешь, что это значит. Уходить придется на закате, сегодня вечером, а не послезавтра утром.
Дэвис помотал головой.
– Стая не готова.
– Будет готова, когда ты расскажешь Мари, что произошло. – Ник повернулся к Уилксу. – Какова вероятность, что Тадеус пойдет за вами, когда поймет, что вы ушли?
– Очень высокая.
– А значит, по нашему следу он может добраться и до Мари, – сказала Клаудия.
– Вот поэтому-то Мари и Стае нужно уходить как можно скорее, – сказал Ник. – Дэвис, вы с Кэмми бегите вперед. Предупредите Мари. Она отправит людей, чтобы встретить Уилкса и Клаудию и помочь им добраться до норы.
Уилкс кивнул.
– Один и Мария возьмут след Кэмми. Мы пойдем за тобой, Дэвис.
– Звучит неплохо, – кивнул Дэвис.
Ник поймал затуманенный лихорадкой взгляд Уилкса.
– Мне надо знать, где сейчас священный папоротник.
Ник внимательно наблюдал за бывшим Главой Воинов, оценивая его реакцию. В глазах мужчины он увидел недоумение, а потом понимание.
– Так вот почему ты здесь. Ты возвращаешься в Племя за священным папоротником.
– Да.
– Если они тебя поймают, они тебя убьют, – сказал Уилкс. – И я сейчас не про Тадеуса и его Охотников. Воины тоже. Тадеус убедил почти всех, что вы с Мари в ответе за пожар и смерть Сола.
– Он был моим отцом! Это Тадеус его убил, а не я!
– Мы-то знаем, – сказала Клаудия.
– Проклятье, Ник. Я там был. Я видел все собственными глазами. Я знаю, что ты не виноват, но многие Воины тоже были там в ту ночь. Они видели то же, что и я, но слова Тадеуса заставили их поверить в какую-то другую версию событий. Если они тебя поймают, они тебя убьют, Ник, – повторил Уилкс.
– Но только не сразу, – сказала Клаудия. – Они сделают из тебя приманку для Мари.
– Они меня не поймают. Вы скажете, где мне найти священный папоротник, или нет?
Уилкс вздохнул.
– Маэва и ее женщины следят за ним на самом верху старой сосны, на которой устроена платформа для медитаций. Но, Ник, это еще и временный лазарет. Там повсюду больные. Пробраться незаметно будет невозможно.
Ник прищурился, пытаясь что-нибудь придумать. Затем он выпрямился и широко улыбнулся друзьям.
– А если меня заметят, но не узнают?
– Что ты имеешь в виду? В Племени все знают, кто ты такой – и кто такой Лару, – сказала Клаудия.
Ник кивнул.
– Это верно. Значит, Лару придется спрятаться, а мне просто нужно смешаться с толпой.
Дэвис хлопнул Ника по спине.
– Понял! Ты прикинешься больным!
– Очень больным.
Ник натянул капюшон дорожного плаща пониже. Он сгорбился и согнулся так, словно у него болел живот. Затем он надрывно закашлялся и вытер рот дрожащей рукой.
– Неплохо, – сказала Клаудия. – Только нужно будет прикрыть руки, чтобы никто не заметил, что у тебя нет нарывов.
– И вываляйся в грязи. В Племени уже пару дней как никто не моется, – добавил Уилкс.
– Я пойду дальше, – сказал Ник. – Я испачкаюсь и прикрою руки, но еще расцарапаю колючками запястья и лицо – везде, где видна кожа. Вид у меня будет тот еще.
– Нет, Ник! Нельзя этого делать. Ты подхватишь паршу, – сказала Клаудия.
Ник только улыбнулся.
– Если и так, меня исцелит наша Жрица Луны. Ей не привыкать.
– Если тебя кто-нибудь остановит, спрячь лицо и скажи, что только хотел посидеть у священного папоротника. Мол, вид папоротника тебя утешает, – сказал Уилкс. – Как-то раз я слышал это от Маэвы.
– Возможно, мне повезет, и Маэва будет единственной, кого я встречу, – сказал Ник.
– Нет, – твердо ответил Уилкс. – С ней тебе точно видеться не стоит. Она изменилась с тех пор, как узнала о смерти Сола.
– Изменилась настолько, чтобы причинить вред сыну человека, которого она любила? – не поверил Дэвис.
Уилкс и Клаудия обменялись встревоженными взглядами, после чего Уилкс медленно кивнул.
– Думаю, ты сам увидишь, что Племя изменилось до неузнаваемости.
– А я думаю, что тебе вообще не стоит ни с кем говорить. Пробрался в Племя, тихонько забрал папоротник – и назад.
– Согласен. – Ник внимательно посмотрел на Уилкса, прежде чем принять окончательное решение. – Я вам поверю, но если вы предадите мое доверие, вам придется иметь дело с Мари, Зорой, О’Брайеном, Антресом…
– Шеной и целой толпой Землеступов. И со мной, – закончил Дэвис.
– Ты можешь мне верить. Я даю тебе слово, но понимаю, что единственный способ по-настоящему тебя убедить – это показать лично, – сказал Уилкс.
– Тут ты прав, но нам надо с чего-то начинать. Кто-нибудь сторожит Канал и привязанные там лодки?
Уилкс язвительно хохотнул.
– Нет. Все слишком больны. Мы с трудом добыли еды и организовали крышу над головой. Хвала Солнцу за свинью с поросятами, которые забрели к нам несколько дней назад. Кролики почти закончились, и…
– Погоди! Ты сказал «свинья»? – переспросил Ник.
– Да. С тех пор как нас одолела болезнь, больше есть было нечего. Ну, если не считать нескольких кроликов, но кроликов мы бережем для собак.
– Ты видел эту свинью? – спросил Ник.
– Я ее и подстрелил. – Уилкс покачал головой, припоминая. – Злющая была, страсть. Поросята визжали так, будто их кто-то резал, а она ворвалась в лагерь, пытаясь их найти. Когда мы их поймали, я запретил их убивать – сказал, что их надо подрастить. Но кто знает, что с ними случилось.
