Люди Тадеуса отличались от остальных. Их псы были ранены – более того, они были больны. Они с трудом следили за происходящим и явно страдали от боли – боли, которую их спутники совершенно не замечали. Ник никак не мог этого понять. Позволить Лару страдать было равносильно тому, чтобы причинить боль Мари. Но ближайшие соратники Тадеуса, единственные в Племени, кто, казалось, с каждой секундой становился только сильнее, не обращали на страдания своих собак ни малейшего внимания. А Тадеус – Охотник, который только вчера потерял любимого терьера, – ничем не показывал своего горя. На его лице не было ни тени тоски. Ник слышал даже, как он обращается к Одиссею, словно терьер все еще рядом.
Кто-то снова заскулил. Ник окинул взглядом заполненную людьми поляну. Взрослые собаки молчали. Скулила Фортина, которая не так давно выбрала в спутницы Маэву. Несчастная овчарка была здорова физически, но Ник подозревал, что сердце ее разбито.
Маэва шлепнула щенка, и Нику пришлось собрать в кулак все свое самообладание, чтобы не податься вперед, насколько позволяла веревка, и не потребовать оставить щенка в покое. Он позволил себе ненадолго сфокусироваться на Фортине, жалея, что он, в отличие от Мари, не способен общаться с другими спутниками. Он бы сказал щенку: «Беги к Каналу! Найди Стаю! Они тебе помогут!»
И тут случилась очень странная вещь. Несчастная Фортина вдруг подняла голову, оживилась и, насторожив уши, уставилась на лес.
Солнечный огонь, только не это! Только не Лару!
Ник закрыл глаза, нащупывая связь с альфой. «Лару! Беги! Найди Мари у Канала», – мысленно повторил он.
В ответ до Ника донеслась волна уверенности и надежды – такой сильной, что он пожалел, что не может облегченно осесть на пол. Ответ Лару не оставил никаких сомнений. Его пес нашел Мари. Теперь Нику нужно было только придумать способ сбежать.
Вжик! Ник распахнул глаза, когда очередная стрела скользнула по его левому бедру недалеко от свежей царапины, оставленной одной из предыдущих стрел. По бедру вместе с кровью разлилось тепло.
– Может, хватит, Тадеус?
Ник заморгал, пытаясь сфокусироваться. Он опустил взгляд и увидел, как Ралина, Сказительница Племени, с трудом поднимается на ноги, а ее большой пес успокаивающе вылизывает ей лицо.
– Хватит? – Тадеус повернулся к ней. – Хватит? – завопил он, брызжа слюной. – Все из-за него и его шлюхи!
– Так ты говоришь, – сказала Ралина и замолчала, пережидая приступ кашля. Затем она вытерла рот и продолжила: – Но если ты хочешь использовать Ника, чтобы заманить сюда его землерылиху, он нужен тебе живым. Продолжайте стрелять, и рано или поздно один из вас попадет в жизненно важный орган. Что за наживка из него получится, если он истечет кровью?
– Какое мне дело, если он истечет кровью? – ухмыльнулся Тадеус. – Когда он не вернется к своей землерылихе с украденным папоротником, она придет за ним – живым или мертвым.
– Я тебе уже сказал, – прохрипел Ник и оскалился на Тадеуса. – Мари и ее Клан ушли на запад, в Клан рыбаков. Я должен был встретиться с ними на побережье. Она еще долго меня не хватится.
– А я сказал, что я тебе не верю! – выкрикнул Тадеус. – Сомневаюсь, что эта дрянь уйдет без тебя далеко. Я думаю, она гораздо ближе, чем ты говоришь.
– В кои-то веки ты говоришь правду, Тадеус! – Голос Мари, подобно боевому кличу, разнесся над поляной.
Все Племя разом повернулось. Но Нику не нужно было поворачиваться. Ник видел все в подробностях – и знал, что этого зрелища он не забудет никогда.
Мари шагала по поляне в сопровождении Лару и Ригеля. Огромные овчарки скалили зубы и рычали, предупреждая каждую собаку племени: назад – не подходи – она под защитой альфы!
Ее украшенные перьями волосы разлетелись по плечам. На обнаженной груди виднелись солнце и луна, а на коже проступали тонкие узоры в виде папоротниковых листьев, которые сверкали в последних лучах уходящего солнца.
– Взять ее! Но не убивать – пока! – взвизгнул Тадеус.
Эндрю отреагировал первым. Он ринулся к Мари. Неуловимым движением Мари выхватила из сумки на поясе камень, вложила его в пращу и, взмахнув запястьем, метнула камень в Эндрю. Тот схватился за нос и повалился на спину.
С животным ревом Тадеус вскинул арбалет и взял Мари на прицел. Ник в отчаянии закричал, но, прежде чем Тадеус успел выстрелить, его толкнули так, что стрела просвистела высоко над головой Мари и ушла в лес.
Племя взорвалось криками, а Тадеус набросился на Сказительницу – это она с трудом поднялась на ноги и, кинувшись на Тадеуса, сбила ему прицел.
– Ах ты!.. Что ты творишь?
– Что ты творишь, Тадеус? Ты готов убить единственного человека, который способен нас исцелить? Ты и правда на это пойдешь? Хотя твое больное, умирающее Племя рассеялось вокруг в слабости и отчаянии?
– Откуда тебе знать, что она может вас исцелить?!
– Разумеется, могу, – заговорила Мари со спокойной уверенностью, разом заставив Племя замолчать. – Отпустите Ника, и я обещаю, что исцелю всех, кто этого захочет.
– Обещаешь? Ты? Многого стоит слово землерылихи! – оскалился Тадеус.
Мари склонила голову набок, словно раздумывая над его словами.
– Знаешь, Тадеус, мое слово стоит побольше, чем слово некоторых твоих соплеменников. – Она перевела взгляд на Охотников и одного Воина, который стоял с ними, а потом на Маэву, прежде чем продолжить: – Разве не вы клялись своим псам, когда они вас выбрали, что будете уважать и любить их и заботиться о них до самой смерти? – Мари чеканила слова звенящим от негодования голосом. – И что я вижу? Собак, которые страдают от ран, нанесенных их же спутниками!
– Ты не знаешь, о чем говоришь! – рявкнул Тадеус.
– В этом-то и проблема, Тадеус. Я прекрасно знаю, о чем говорю. Я знаю больше, чем эти несчастные, больные мужчины и женщины, которых ты обвел вокруг пальца. Я знаю о болезни свежевателей, которой вы заразились, – знаю, как вы резали своих спутников, чтобы вылечиться.
– О чем это она? – Ралина потрясенно переводила взгляд с Мари на Тадеуса.
– Она лжет, – сказал Тадеус.
Мари повернулась к Ралине.
– Если бы ты не была так больна, то поняла бы сама. Посмотри на этих людей – тех, кто исцеляется на глазах. А потом посмотри на их собак – их бедных изувеченных собак – и скажи, что ты видишь.
– Чтобы закрыть ей рот, необязательно ее убивать, – сказал Воин Тадеуса.
– Но если она лжет, зачем закрывать ей рот? – спросила Ралина, и Мари заметила, как несколько Псобратьев сумели вырваться из болезненного оцепенения и теперь пытались сесть.
– Если она может нас вылечить – пусть вылечит! – сказал молодой Воин, чей пес поскуливал рядом, и, пошатываясь, поднялся на ноги.
– Закрой рот, Ренард! – крикнул Тадеус.
