Голубка, продолжая прижиматься к нему горячими губами, ахнула.
– Ты тоже это чувствуешь, драгоценная? – шепнул Верный Глаз. – Богиня шевельнулась!
Жадные губы Голубки прочертили дорожку по его шее к уху, и она прошептала слова, которые навсегда изменили их мир:
– Да, но я ахнула не поэтому. Я ахнула потому, что почувствовала бога в тебе.
Верный Глаз, опираясь на руку Жницы, потянул Голубку на себя. Он вскинул голову в небо и заревел, как олень, и в реве его звучали сила и страсть.
9
Никогда еще Мари не чувствовала себя такой усталой, мокрой и несчастной. Когда она тащила тело матери от Рачьего ручья, чтобы похоронить ее над их норой у статуи Великой Богини, она была обессилена и охвачена горем, но она, по крайней мере, чувствовала себя собой. Грустной и сломленной, но все той же Мари.
Сегодня все было иначе. Сегодня она призвала солнечный огонь и породила свирепое пламя, перед которым отступил даже лесной пожар. Сегодня Мари не знала, кто или что она такое.
Ригель заскулил, глядя на нее с такой тревогой, что Мари не нужна была никакая внутренняя связь, чтобы понять, что его беспокоит.
– Со мной все будет хорошо, – постаралась она заверить молодого пса, с трудом переставляя ноги и из последних сил сопротивляясь желанию осесть на землю. Но ее голос прозвучал странно и слабо – в точности так, как она себя чувствовала, – и Ригель залаял так панически, что Ник, который шел впереди, обернулся и заспешил к ней.
– Тебе нужно присесть?
Он смотрел на нее с той же тревогой, что и Ригель. Мари помотала головой и положила руку ему на плечо.
– Боюсь, если я присяду, то уже не встану.
Она хотела только пошутить, но, произнося эти слова, поняла вдруг, что это правда. Стоит ей только сесть – и, вполне возможно, она уже не поднимется.
– Прости, что заставлю тебя двигаться. Я знаю, как тебе тяжело. – Ник взял ее под руку. Лару подбежал к Мари и, обнюхав ее, ободряюще лизнул в ладонь.
– Мы вместе решили идти вдоль ущелья. Так получится дольше, но рядом с территорией свежевателей можно не опасаться, что мы наткнемся на кого-то из Племени, – сказала Мари.
Формулировать предложения было тяжело, но, произнося эти слова, она решила, что будет лучше, если она поделится тем, что у нее на душе, даже если придется потратить на это больше энергии, чем хотелось бы.
– И ведь сработало! Мы не видели никого, кроме бегущих от огня животных, – сказал Дэвис.
Все это время он шел за Мари, прикрывая их с тыла и периодически подстреливая мелкую дичь, но теперь тропа расширилась, и он зашагал рядом с Мари и Ником. Его терьер, Кэмми, подбежал к Ригелю и радостно засопел. Молодой пес обнюхал его и лизнул, после чего обе собаки дружно встряхнулись – впрочем, без особого результата, потому что дождь заканчиваться не спешил и их маленький отряд успел промокнуть до нитки.
– Кстати об этом: у нас сегодня будет пир! – Дэвис поднял повыше связку из полдюжины кроликов, которых они с Кэмми наловили по пути.
– То-то Зора обрадуется. – Мари попыталась улыбнуться, но то, что ей удалось изобразить, скорее напоминало гримасу.
– Может, нам стоит отдохнуть? Совсем чуть-чуть. Мари, ты выглядишь…
– Ник, Мари! Вы должны это увидеть! – услышали они голос Антреса, и в следующую секунду наемник и рысь, не устающие поражать их своим сверхъестественным чувством направления, бесшумно вынырнули из леса.
– Увидеть что? – спросил Ник, но Антрес жестом велел ему молчать и махнул рукой, призывая их следовать за ним.
Мари собрала в кулак всю свою волю и побрела за Ником, Антресом и Дэвисом. Наемник привел их к устью ущелья, вдоль которого пролегал их путь, и они, следуя его примеру, пригнулись, укрывшись за валунами и папоротником. Антрес показал на ручей, бегущий по дну ущелья, но подсказки им и не требовались: происходящая внизу битва была отвратительной, невероятной, жестокой и громкой. Очень громкой.
Взгляд Мари быстро отыскал источник звука, но ей понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что именно она видит. Огромный мужчина с разрисованным телом сцепился с вепрем не менее чудовищных размеров. Вепрь хрюкал и визжал, а мужчина издавал странные ревущие звуки, напомнившие Мари оленя во время гона. Она сморщилась, ожидая, что мужчина вот-вот погибнет страшной смертью от клыков разъяренного зверя. Но скоро она поняла, что неправильно оценила ситуацию. Человек побеждал вепря – и побеждал с легкостью!
Скоро все было кончено. Мужчина одолел зверя, подозвал несколько человек, которые прятались в укрытии, и те принялись связывать вепря.
– О Богиня, что они делают с бедным животным? – прошептала Мари.
– Это же свежеватели. – Ник говорил негромко, но Мари с легкостью расслышала в его голосе презрение. – Понятия не имею, что они делают. По-хорошему они должны выпотрошить его, обработать и унести в Город-Порт, но с этими чудовищами никогда не знаешь наверняка.
– Свежеватели, – тихо повторил Антрес. – Я о них слышал, но никогда раньше не встречал. Великий громовержец! Он что, живьем снимает с него шкуру?
– Так и есть, – кивнул Дэвис. – Мы думали, что они делают это только с людьми, но, когда несколько недель назад они схватили Тадеуса, он рассказал, что они пытались освежевать его терьера, Одиссея.
– Кажется, это и помогло ему сбежать? – спросил Ник.
Дэвис кивнул.
– Тадеус сказал, что Одиссей поднял такой шум, когда они начали срезать с него шкуру, что ему удалось ускользнуть.
– А потом и Одиссей каким-то чудесным образом сбежал и вернулся домой живой и относительно невредимый. – Ник даже не пытался скрыть сарказм.
Антрес бросил на него взгляд.
– Ты не веришь его рассказу?
– Я не верю ничему, что говорит Тадеус. Он руководствуется одним принципом: что лучше для Тадеуса. Посмотри сам. Этот здоровенный свежеватель и его люди только что скрутили вепря, который весит три с лишним сотни фунтов. Каким образом перепуганный терьер, который весит не многим больше двадцати, способен им противостоять?
– Что-то тут не сходится, – согласился Антрес. – Но и то, что делают эти люди, мне совершенно непонятно.
– Эти люди верят, что можно впитать силу человека, если срезать плоть с еще живого тела и приложить ее к себе, – зашептал Дэвис. – Еще бы ты что-то понимал.
– Но сейчас они делают что-то другое. – К горлу Мари подступила тошнота, но она не могла отвести взгляд от гнусной сцены. Великан, усевшись на вепря верхом и оттянув ему голову назад, вдруг подался вперед, перерезал зверю горло от уха до уха, и кровь умирающего вепря алым веером хлынула на землю. – Это ведь не человек, а кабан.
– Это странно, – признал Дэвис.
