– Ты сказал «кокон»? О чем ты? – Мари вскинула брови.
– Псобратья, особенно Охотники, всегда берут с собой моток веревки и носят дорожные плащи. Если ночь застанет тебя в лесу, можно завернуться в плащ вместе с собакой, перекинуть веревку через ветку потолще, подняться повыше и спать спокойно. Вся эта конструкция напоминает кокон, отсюда и название, – пояснил Дэвис.
– Но в моей норе тоже безопасно. И сухо. И тепло.
– Я… гм… мне и на дереве будет неплохо, – нервно отозвался Дэвис. – И сырости мы с Кэмми не боимся. Не сахарные, не растаем.
– Да что такое? Выкладывай, – потребовал Ник.
Дэвис вытер взмокшее лицо и выпалил:
– У меня клаустрофобия!
Мари нахмурилась.
– Но ведь это нора, дом – там нет ничего, что вызывало бы клаустрофобию.
– Берлога – это хорошо, дружище, – сказал Антрес. – Это гораздо лучше, чем висеть на дереве в грозу. – Он бросил взгляд на небо над гигантским ежевичником. – Возможно, мы сможем растопить очаг и приготовить горячий ужин. Дыма я не вижу. – Он понюхал воздух, до странности напомнив рысь. – И не чувствую. Возможно, проклятый пожар отбил мне нюх, хотя могу поклясться, секунду назад я уловил запах горячего хлеба.
Мари сперва уставилась на него в замешательстве, а потом вдруг поняла, о чем он говорит.
– Нет, пожар тут ни при чем. Отсюда огня из моего очага не увидеть, но будем надеяться, что ты действительно почуял хлеб.
От одной мысли о свежеиспеченном Зорином хлебе рот у нее наполнился слюной.
– Тебе приходится выходить на улицу, чтобы что-то приготовить? – Антрес помотал головой. – В такой-то ливень? Нет, так не пойдет. Я покажу тебе, как сделать дымоотвод, какими мы пользуемся в берлогах – если, конечно, не приходится долбить слишком много камня.
– О, у меня есть очаг и много дымоотводов. Так много, что дым распределяется равномерно. Потому-то по очагу отыскать нору Землеступа невозможно. Но если присмотреться, можно заметить в низине отдельные облачка дыма, напоминающие клочки тумана. А иногда можно почувствовать запах хлеба или грибной похлебки – хотя я могу поклясться, что эти запахи никогда не выведут вас к норе.
– Хм! Какая удобная система. Отличный способ скрыть расположение берлоги. Покажешь мне потом, как все устроено?
Мари изогнула бровь.
– Только если ты получишь дозволение Великой Матери.
– Над этим еще предстоит поработать, – сказал Антрес, почесывая Баст, которая лениво вытянула морду.
– Я правильно понял, что внутри норы под землей горит огонь? – Дэвис, казалось, побледнел еще больше.
– Ну да. Мой очаг.
– П-прости меня, Мари. Не хочу показаться невежливым, но я не готов туда идти.
– Дэвис, – начал Ник, подавив раздраженный вздох, но Мари остановила его прикосновением руки.
– Я понимаю, что ты чувствуешь, Дэвис. Когда Ник привел меня в Город-на-Деревьях, я была в ужасе от того, насколько высоко мы поднялись. Я мечтала только о том, чтобы скорее оказаться на твердой земле, но там, наверху, я увидела, до чего он необычный – до чего красивый, – и успокоилась. И что еще важнее, я доверилась Нику и знала, что он позаботится о моей безопасности. Ты доверишься мне, Дэвис? Обещаю, в моей норе ты будешь в безопасности, но если твой страх не пройдет, когда ты окажешься внутри, я даю слово, что выведу тебя назад, и вы с Кэмми сможете устроить себе кокон. И я вынесу вам горячий ужин.
Прежде чем ответить, Дэвис обменялся со своим маленьким терьером долгим взглядом.
– Хорошо. Ладно. Раз Ник тебе доверяет, то и я тоже.
– Отлично! – Мари наклонилась и взъерошила пшеничную шерстку Кэмми. – Предлагаю немного поменять порядок. Дэвис, вы с Кэмми пойдете сразу за мной, а Баст с Антресом – за вами. Ник и Лару остаются в хвосте.
– Понял, – Ник занял место в конце шеренги.
– Все готовы? – спросила Мари.
Все, кроме Дэвиса, кивнули.
Мари тепло улыбнулась молодому охотнику, а потом подняла толстую палку и отодвинула в сторону первые ежевичные ветви, чтобы они с Ригелем, Дэвисом и Кэмми могли войти прямо в огромный кустарник, за которым она так тщательно ухаживала.
На какое-то время Мари расслабилась, сосредоточившись на лабиринте змеившихся вокруг норы троп. Привычно отодвигая с дороги гигантские колючие ветви, она вела тех, кто следовал за ней, в самое сердце своего дома. Она не задумывалась о Законах Клана, которые нарушала. Жрице Луны запрещалось показывать кому бы то ни было, кроме родной дочери, секретный путь в свою нору, и, разумеется, никто и мысли не допускал, что дорогу в нору могут узнать Псобратья – а уж в обиталище Жрицы Луны и подавно. Мари загрустила было, подумав о том, как Клан воспримет ее поступок, а потом ей в голову вдруг пришла новая мысль: а что бы подумала об этом мама?
Мари знала, что подумала бы Леда. Она бы порадовалась, что Клан и Племя наконец-то работают сообща, что между ними зародилось доверие и сострадание. Леда бы сказала, что настало время перемен, о которых она мечтала с тех пор, как в возрасте восемнадцати зим встретила свою любовь, отца Мари.
Обходя толстую колючую ветку, Мари оглянулась через плечо.
– Как дела у вас с Кэмми?
Лицо у Дэвиса было бледное и мокрое от пота, а маленького терьера он крепко прижимал к себе, но, несмотря на это, он храбро улыбнулся Мари:
– Все нормально. Вот только вряд ли я смогу самостоятельно выбраться наружу.
– О, выйти куда проще, чем зайти.
– Просто фантастика! – донесся из-за спины Дэвиса голос Антреса. – Знаешь, если бы мы додумались использовать крапиву, нам бы не пришлось выгрызать себе берлоги в толще гор.
Баст издала несколько странных чирикающих звуков – хотя, глядя на нее, Мари никогда бы не подумала, что такое возможно. Антрес рассмеялся.
– Ладно, ладно! Забыли. И да, я тоже люблю нашу берлогу.
– Что у вас там? – позвал Ник сзади.
– Ничего! – откликнулся Антрес, продолжая улыбаться. – Я и забыл, какая Баст собственница.
Мари хотелось хорошенько расспросить Антреса о его рыси и их берлоге, но в этот момент она одолела последний поворот и вышла к небольшой тщательно прополотой поляне и сводчатой деревянной двери, ведущей прямо внутрь холма.
– Какая красота, – восхитился Дэвис, опуская Кэмми на землю. Он уставился на дверь и затейливую фигуру Великой Матери-Земли, вырезанную одной из предшественниц Мари. Богиня будто поддерживала свод норы и приглашала свою Жрицу войти в осененное божественным благословением жилище. Дэвис помолчал и оглянулся на Мари. – Ты не возражаешь, если я потрогаю?
– Вовсе нет.
Дэвис приблизился к двери и медленно, осторожно провел пальцами по руке Богини.
