– Думаю, да. Но я не брошу щенков. – Роза начала подниматься, не выпуская Фалу из рук. – Я должна вернуться. Я должна их спасти.
– Я пойду. – Ник положил руку ей на плечо. – Возьми Фалу и идите по тропе, которая спускается к Каналу. Постарайтесь догнать Шену – она ведет к воде людей. Скоро подоспеет помощь. А я принесу тебе щенков, когда найду их с О’Брайеном.
Она уставилась на него остекленевшими от шока глазами.
– Если Фала потеряет весь помет, это ее убьет. Я так и сказала О’Брайену, когда он взялся мне помогать. Прости, Ник. Я не хотела, чтобы он тоже погиб.
– О’Брайен жив. И щенки Фалы тоже. Доберитесь до безопасного места. Об остальном позабочусь я.
– Ник, где Сол? Почему он не погасил огонь?
– Все будет хорошо. Мы справимся с огнем, – уклонился Ник от ответа. Он развернул Розу лицом к тропе, ведущей к Каналу. – Иди. Встретимся у Канала – ты, я и щенки Фалы.
Роза медленно кивнула.
– Спаси их – и спасешь меня и Фалу. Я не смогу без нее жить.
Нежно прижав к груди дрожащую терьериху, она побрела прочь.
Ник не раздумывал ни секунды.
– Надо найти О’Брайена, – сказал он Лару.
Овчарка шумно фыркнула и без лишних колебаний направилась к дымовой завесе. Ник поспешил за псом.
Не прошли они и десятка футов, как у развилки Лару склонил голову набок, уловив запах О’Брайена. С заливистым лаем он метнулся влево. Ник кинулся за могучей овчаркой, стараясь не отставать.
– О’Брайен! Отзовись! Где ты? – закричал Ник.
– Здесь! Я здесь!
Лару нырнул в клубы дыма, и Ник окончательно потерял его из виду.
– О’Брайен! – позвал он снова.
– Я здесь, Ник! Сюда!
Ник побежал на голос кузена и лай Лару и едва не свалился с поваленного дерева, остановившись в шаге от стоящего на коленях юноши и замершего рядом Лару.
О’Брайен поднял на Ника потное, покрасневшее от жара лицо и улыбнулся, явно не веря своим глазам.
– У тебя талант появляться в самых неожиданных местах, братец, – выдохнул О’Брайен. – Но я всегда рад тебя видеть.
Ник опустился на землю рядом с юношей, которого считал скорее родным братом, чем кузеном. Туника О’Брайена странно топорщилась, и он сидел, обхватив себя за плечи, как будто опасался, что рассыплется на части. Ник похолодел.
– Ты ранен? Повредил грудь? Тебя сильно обожгло?
– Я не ранен. Так, по мелочи. Просто пытаюсь перевести дыхание. Эти ребята куда тяжелее, чем выглядят.
Только тогда Ник заметил, что рубашка кузена шевелится. О’Брайен развел красные, обожженные, покрытые волдырями руки, и Ник увидел, как пять маленьких черных мордочек высовываются у него из-за пазухи и тычутся носами в задымленный воздух.
– Щенки Фалы! – воскликнул Ник. – Ты все-таки их спас!
– У меня не было выбора. Не могу смириться с тем, что вы с Солом – единственные герои в семье.
– У тебя обожжены руки и лицо. – Ник быстро оценил ситуацию. – Сожри меня жуки, О’Брайен! Чем ты думал? Еще вчера в это же время ты умирал от парши.
Он никак не мог решить, чего хочет больше: обнять кузена или отвесить ему затрещину.
– Ты прав, братец. Пожар случился очень не вовремя. – Он лукаво улыбнулся.
Не в силах выразить свое облегчение, Ник опустился на землю; Лару втиснулся между ними и принялся обнюхивать копошащихся щенков.
– Щенки в порядке?
– В полном. Надо найти Розу и Фалу. Нас отрезало от них, когда загорелось дерево. Фала запаниковала, да и Роза была близка к истерике.
– С ними все хорошо. Я отправил их к Каналу. Шена ведет туда раненых. Нужно обеспечить их продовольствием, а потом…
Губительный ветер снова переменился, взъерошив Нику волосы, и вокруг них с почти человеческим стоном взвился вихрь дыма, жара и искр: могучая стихия с неутолимым голодом стремилась поглотить Древесное Племя.
– Так же весь лес сгорит! Ветер как будто нарочно подпитывает огонь! – Ник принялся озираться, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь через завесу дыма и понять, в какую сторону пойдет пламя на этот раз.
– Ник, ты должен привести Сола к защитной полосе! Пусть он призовет солнечный огонь и остановит пожар, пока не загорелись священные сосны. – В голосе О’Брайена больше не было и тени шутливости.
– Сол умер.
О’Брайен нахмурился и помотал головой, словно пытаясь отмахнуться от слов кузена.
– Что ты сказал?
– Отец умер. – Ник говорил медленно, опасаясь, что голос сорвется.
Глаза кузена наполнились слезами, которые заструились по его опаленным жаром щекам.
– Как?
– Тадеус его застрелил.
– Что?! Чтобы Псобрат застрелил Жреца Солнца? Это… быть такого не может! Никогда такого не бывало. – О’Брайен вцепился Нику в ворот рубахи и затряс кузена. – Это какая-то ошибка!
Ник накрыл кулак кузена своей рукой.
– Это не ошибка. Я там был. Тадеус пытался убить Мари. Отец спас ей жизнь.
– Мари? Но ведь ее нужно защищать. Она же способна исцелять паршу!
– Тадеуса это не волнует – и Сирила тоже. Для них важно только, чтобы Землеступы оставались нашими рабами.
– В этом замешан Сирил? Невозможно. Это случилось на Фермерском острове? Мари пыталась освободить землеры… прости, Землеступов?
– Не освободить, нет. По крайней мере, не сразу. Она лечила их от тоски, которая их убивает. Тадеус как-то прознал, что она там, и привел Сирила и нескольких Воинов. Могу только догадываться, какую гнусную ложь про нее и про отца он им скормил. Они напали на нас. Вот так и начался пожар. Огонь перекинулся через Канал и пополз вверх по склону.
– Трудно в это поверить. – О’Брайен посмотрел на него, потом на Лару, потом опять на него.
– Лару решил не умирать вместе с отцом, – ответил на невысказанный вопрос Ник. – Он выбрал меня. Теперь он мой спутник.
Овчарка прижалась к Нику крепче, глядя на него янтарными глазами, наполненными бесконечной любовью.
– Я все еще не понимаю… не могу в это поверить.
Ник обнял Лару и снова повернулся к О’Брайену.
– Я все расскажу позже. Сначала нужно помочь Племени. – О’Брайен мрачно кивнул, и Ник продолжил: – Ты видел Уилкса и Воинов? А Тадеуса? Его ты видел?
– Я видел только Уилкса и Одина. Они добрались до Племени первыми и протрубили тревогу. Уилкс велел детям, старикам и больным уходить, а остальных отправил к Барсучьему ручью. Там они хотят прорубить защитную полосу.
Ник кивнул: попытаться остановить огонь у основного источника воды было разумно. Барсучий ручей был широким и быстрым речным притоком, который брал начало в глубине Барьерных гор на северо-западе и нес свои холодные чистые воды через сердце Древесного Племени. За землями вокруг ручья всегда тщательно следили; вдоль берегов не было ни зарослей, ни валежника.
