Мари опустилась рядом с ней на колени.
– Я тебе помогу, но ты должна сделать так, как я скажу.
Зора торопливо закивала, расчесывая сгиб локтя.
– Что угодно, только не дай мне сойти с ума.
– Сначала тебе нужно выпить чаю.
– Он вон в той большой корзине рядом с ведром воды. Кружки – рядом с котелком, у очага.
Мари кивнула Нику, и он подошел к корзине и достал маленький мешочек с травами. Затем поставил котелок на огонь и, налив воды, медленно всыпал туда высушенные маковые коробочки, помешивая в котелке ложкой. Убедившись, что Ник занялся чаем, Мари снова повернулась к Зоре.
– Давай я осмотрю твои руки.
Зора замялась, но только на секунду. Потом она вытянула руки и позволила Мари закатать рукава туники. На безупречной прежде коже у сгибов локтей формировались волдыри и красные пустулы.
Зора отвернулась и разрыдалась.
– Джексом, покажи руки еще раз. – Мари торопливо подошла к юноше, лежащему на тюфяке. Он вытянул руки, на которых теперь не было повязок, – и Мари вдруг поняла, что повязки и не требуются. Его кожа уже начала затягиваться. – Как ты себя чувствуешь?
– Намного лучше. Плечо очень болит, но кожа на запястьях, локтях и коленях уже почти восстановилась.
– А что насчет эмоций?
– Не знаю, как жить дальше, помня, что натворил. Но, если не брать в расчет это, я чувствую себя хорошо. В голове прояснилось, а гнев ушел. Я снова чувствую себя собой.
Мари поспешила назад к Зоре.
– Тебе ведь было лучше, когда ты омывала Клан?
Зора шмыгнула носом и закивала.
– Да. Я потому и решила, что просто простудилась. Я думала, будь это что-то серьезное, я бы не смогла призвать луну. Поверить не могу, что так ошибалась. Мари, тебе нужно полистать дневник твоей мамы. Вдруг у нее есть лекарство от этого… этой заразы.
– Сомневаюсь, что это необходимо.
– Но ты должна! Ты должна мне помочь, Мари!
– Эй, тише, тише. Ты сейчас сама не своя. Конечно, я тебе помогу, просто я уже знаю, как это сделать. Мне не нужно изучать мамины записи, хотя мне и любопытно, встречалась ли она с подобным раньше.
– Я серьезно, Мари. Сейчас не время для экспериментов, – нахмурилась Зора. – Если придется, я вернусь в нору и…
– Жрица Луны, тебя просто нужно омыть, и ты исцелишься так же, как Джексом! – потеряла терпение Мари. – Как там чай, готов?
– Заваривается, – откликнулся Ник.
– Ну так пусть заваривается быстрее. И, Зора, постарайся помалкивать.
– Омыть? – прошептала она.
– Омыть, – твердо кивнула Мари. – Но сначала я тебя опою.
Зора уставилась на нее, и Мари могла бы поклясться, что в глубине темных зрачков подруги вспыхнул алый огонек.
– Где мазь из золотарника? – спросила Мари.
Зора махнула на один из деревянных ящиков, стоявших на полках над очагом.
– Я достану, – сказал Ник.
– Ник, ты не мог бы заодно принести корзины, которые мы оставили у входа? Мне нужны чистые бинты и немного той мази, про которую ты сказал, что она пахнет свежескошенным сеном.
– Конечно.
– Мазь из подмаренника? – спросила Зора.
– Молодец, запомнила. А помнишь, для чего используется мазь из цветков и листьев подмаренника?
– Она останавливает кровотечение и помогает при кожной сыпи.
– Кажется, ученица из тебя лучше, чем из меня учительница, – улыбнулась Мари.
Зора фыркнула и закашлялась. Когда она снова смогла говорить, она спросила:
– Тебе не кажется, что мне нужно что-то посерьезнее подмаренника? Разве он не для мелких несовершенств?
– Именно они у тебя и останутся после того, как я тебя омою.
Ник вернулся с корзинами. Мари быстро покопалась в них и отыскала нужную мазь и бинты. Пока Зора потягивала горький, но действенный маковый чай, Мари продезинфицировала и перевязала ее раны, пытаясь не выдавать эмоций, хотя волдырей было так много и они были такие красные и раздутые, что Зора зашипела от боли, стоило Мари к ним прикоснуться. Но чай сделал свое дело, и скоро Зора начала клевать носом, с трудом фокусируясь на Мари.
– Эй. А ты видела щен… щеночков? – Зора едва ворочала языком.
– Видела, – сказала Мари, затягивая последнюю повязку на запястье Зоры.
– Солнечная. Есть там такая – сол… солнечная.
– Да ну? – Ник оживился. – Хочешь сказать, у него пятнышко цвета солнца?
– Да-а. У нее. Это она. А пят… нышко… в форме полумесяца.
– Вот это новости! Здорово! – Заметив недоумение Мари, Ник объяснил: – Если темный щенок рождается с пятном цвета солнца, считается, что это добрый знак для всего Племени. Мы зовем таких щенят солнечными. Они появляются к удаче.
– Ты уверен? – спросила Мари. – Племя переживает не лучшие времена.
– Не Деревянное Племя. А новое племя Ника. Его Стая! – Зора, неуверенно вытянув вперед руку, ткнула в Ника пальцем, а потом уронила ее на колени и задремала.
– Ого. А чай-то крепкий, – сказала Мари.
– Будто я сам не знаю. Сколько этого чая вы двое в меня влили?
– Ты был ранен и едва дышал.
– И все равно: крепкий, зараза. Хочешь, я отнесу ее на поляну, чтобы ты могла ее омыть?
– Нет, я собиралась сделать это здесь.
– Не надо. Сделай это на глазах у Клана и расскажи всем, что происходит. Они должны знать, – подал голос Джексом, и Мари наконец начала узнавать в нем того юношу, вместе с которым росла. Он смущенно дернул плечом. – Я знаю, что не имею права голоса. Я знаю, что это моя вина. Но Клан должен понять, что мужчины заражены и страдают гораздо сильнее, чем при обычной ночной лихорадке. Клан должен знать, насколько они опасны.
– А насколько они опасны? – спросила Мари.
Джексом с трудом сглотнул и, не дрогнув, встретил ее взгляд.
– Если бы Ник меня не подстрелил, я бы изнасиловал Зору, а потом убил. И сделал бы это с радостью.
16
В сопровождении Джексома и Лару Ник вынес Зору из норы и зашагал вслед за Мари и Ригелем. Джексом настоял, что чувствует себя достаточно хорошо, чтобы присоединиться к Клану. Мари в этом сомневалась, но чем больше он говорил и чем дольше она за ним наблюдала, тем четче понимала, что он действительно ведет себя как прежде – как заботливый Землеступ, который уже несколько зим был влюблен в Зору.
Они остановились у внешней границы освещенного праздничного круга. Мари тронула Ника за плечо.
– Сначала я обращусь к Клану. А потом ты вынесешь ко мне в центр круга Зору.
