– И этот кто-то – ты? – попыталась поддразнить его Мари, но ее бледность и синяки под запавшими глазами говорили сами за себя.
– Ник прав. – Зора выбросила руку вперед, словно ожидая, что кто-то немедленно поможет ей встать. О’Брайен, который оказался вдруг рядом, взял юную Жрицу за руку и мягко потянул ее вверх. – Спасибо, О’Брайен, – сказала она и повернулась к Мари. – Опьянение быстро проходит. Омовение прошло потрясающе. Не помню, когда я в последний раз чувствовала себя так прекрасно. Возвращайся в нору. Я останусь тут и прослежу, чтобы все обустроились и хорошенько выспались.
– Но ты только что… – начала Мари.
– Меня только что исцелила талантливая Жрица Луны. Я в порядке. Только с голоду умираю. Там вроде бы еще осталось рагу? И еще мне нужна большая кружка эля. – Зора скользнула взглядом по главному костру и только теперь заметила, что Клан продолжает стоять на коленях. – Они что-то натворили? – вполголоса спросила она Мари.
– Нет. То есть да, но это уже неважно. Произошло маленькое недопонимание, – негромко ответила Мари.
– Возьму на заметку для следующей третьей ночи. Мне нравится, когда они на коленях. Сразу чувствуешь себя выше.
Мари покачала головой и выразительно уставилась на подругу, но Зора только засмеялась.
– Шутка. Почти. – Она повысила голос: – Встаньте! Давайте продолжим праздновать. Ешьте, пейте, танцуйте!
Клан повиновался, хотя и не сразу, а радость, которая наполняла женщин прежде, слегка поблекла. Флейты завели простую мелодию, приглашая вступить барабаны, но танцевать больше никто не стал. Вместо этого Клан разбился вокруг главного костра на маленькие группки, поедая из деревянных мисок горячее рагу и тихо разговаривая.
– Что нам делать? – спросил О’Брайен, глядя, как Зора накладывает себе рагу.
– Ешьте, если голодны. Пейте, если хотите пить, – сказал Ник.
– Спасибо за совет. Я имею в виду, где мы будем сегодня ночевать?
Прежде чем Ник успел ответить, Мари спросила:
– А где вы хотите ночевать?
О’Брайен пожал плечами – как показалось Нику, подчеркнуто безразлично, особенно когда его взгляд снова начал блуждать в поисках Зоры.
– Думаю, как минимум Дэвису, Антресу, Шене и мне стоит остаться здесь на случай, если сюда явятся зараженные Землеступы. А Розе, Саре и Лидии тем более придется остаться по меньшей мере на несколько ночей, чтобы восстановить силы. Сомневаюсь, что они в состоянии вернуться в Племя – если они вообще захотят возвращаться.
– Мы с Баст остаемся, – сказал Антрес. – Если Мари и Зора не возражают.
– Если Баст остается, то и я остаюсь, – выпалила Данита.
– Тебе не кажется, что тебе лучше вернуться в нору Мари? – спросил Антрес не грубо, но настойчиво.
Данита прищурила серые глаза и положила руку на голову Баст.
– Если Баст остается… то и я остаюсь, – медленно, чеканя слова, повторила она.
Баст подняла свои яркие желтые глаза на спутника и громко заурчала, заглушая страдальческий вздох Антреса.
– Я не против, – сказала Мари. – Послушай, Ник, может, нам тоже остаться здесь? Зоре может понадобиться помощь с…
– Нет, никакой помощи мне не надо, – пробубнила Зора с полным ртом рагу. – Точнее, я могу попросить Изабель и Даниту – да хоть того же О’Брайена. А ты отдыхай, иначе мне еще и за тобой придется ухаживать.
Мари фыркнула совсем как Зора:
– Ты преувеличиваешь.
– Пару минут назад ты едва не упала. Возвращайся в нашу нору. Завари себе чая с ромашкой и лавандой – я его уже собрала, он в корзине с…
– Я знаю, где он, – перебила ее Мари. – Мне просто кажется, что я должна сделать что-то еще.
Когда Зора ответила подруге, в ее голосе не было и тени шутливости.
– Ты спасла Племя. Ты спасла меня. Мари, даже Леда не смогла бы сделать больше.
– Правда?
– Правда.
Мари повернулась к Нику и шагнула в его объятия.
– Ник, вы с Лару и Ригелем отведете меня домой?
– Почту за честь, Жрица Луны, – сказал Ник, Лару и Ригель согласно залаяли, а Кэмми радостно запрыгал вокруг них.
17
Мари ожидала, что дорога домой станет одним сплошным мучением, но она ошибалась. Луна поднялась высоко, и ее мягкий свет серебрил шепчущие тополя и высокие царственные кедры и освещал дорогу так ярко, что они с Ником могли идти рядом, взявшись за руки. Ригель отыскал где-то палку и умудрился втянуть Лару в игру под названием «попробуй отними». Мари с Ником хохотали над щенком, лапы и уши которого были слишком велики для его подросткового тела, и над Лару, который явно из последних сил сохранял терпение.
– Лару такой хороший, – сказала Мари, когда Ригель безуспешно попытался отнять у взрослой овчарки палку, а потом оба пса бросились по тропе вперед, разбрасывая листья и перепрыгивая через поваленные деревья.
– Он всегда будет напоминать мне об отце.
Мари внимательно посмотрела на него.
– Тебе больно постоянно о нем вспоминать?
– Нет, – Ник, казалось, был удивлен. – Вовсе нет. Это утешает. А что тебе напоминает о матери?
Мари задумалась, прежде чем ответить.
– Хм, вообще говоря, много чего. Венерин волос – из него она плела волосы для своих любимых идолов. Незабудки – это были ее любимые цветы. Для мытья она использовала настой розмарина и розовой воды, так что эти растения напоминают о ней всякий раз, когда я добавляю розмарин в еду или чувствую запах цветущей розы. И, конечно, луна. – Мари задрала голову к серебристой сфере. – Луна всегда будет напоминать мне о маме. Ты прав. Это утешает. Как будто часть ее до сих пор здесь.
– Часть ее действительно здесь. Ты ее часть, Мари. И пока ты ее помнишь, пока ее будут помнить твои дети и даже дети твоих детей, твоя мать будет здесь.
Два слова – «твои дети» – повисли в ночном воздухе, смешиваясь с лунным светом – таким ярким, что он окрасил лес в аквамариновый цвет и Мари казалось, что они с Ником, Ригелем и Лару прошли через невидимую завесу и теперь идут по волшебной стране, в которой нет никого, кроме них. Твои дети…
Мари исподтишка бросила на Ника взгляд. Как можно небрежнее она спросила:
– Ты хочешь детей?
Он не ответил, и Мари почувствовала, как заливается краской. Как же глупо это, наверное, прозвучало! До встречи с Ником она никогда не интересовалась мужчинами в таком смысле и теперь чувствовала себя наивной дурочкой. Она думала, что он должен чувствовать себя так же – она была уверена, что он чувствует себя так же, – но его молчание говорило о чем-то другом.
– Я… я имею в виду, вообще. Не сейчас. Не в ближайшее время. И не обязательно со мной. Мне просто интересно. – Она поняла, что заговаривается, и сжала губы, чтобы не ляпнуть что-нибудь еще. Ну какая же ты бестолочь! Когда он снова не ответил, она попыталась отнять руку, размышляя о том, что у него, наверное, куда больше опыта в вещах вроде отношений и секса – да у кого угодно опыта больше, чем у нее. Возможно, несмотря на всю заботу, Ник не хотел иметь от нее детей? Ведь они были бы частично Землеступами. Может, Ник не хотел, чтобы в его детях текла кровь Землеступов.
