Мари хрюкнула от смеха.
– Она будет в восторге. Так и вижу, как она дает тебе массу сомнительных советов, только чтобы вдоволь похохотать, когда я доложу ей о результатах.
– Жуки и пауки! Ты собираешься докладывать ей обо всем?
– Возможно.
– Ну-ка иди сюда. Как насчет такого варианта: сегодня мы ограничимся объятиями и прочими нежностями, а о сексе и строительстве нового мира будем беспокоиться завтра?
– Нам обязательно беспокоиться о сексе?
– Нет. По крайней мере, тебе. Беспокойство о сексе я беру на себя.
– То есть мне остается беспокойство о новом мире?
– Выходит, что так.
– Не уверена, что это равноценная сделка.
– Вот почему мне надо побеспокоиться как следует.
18
Верный Глаз заметил, что ему требуется все меньше сна. Он занялся любовью с Голубкой, потом спустился на пир к своему Народу, а потом они с Голубкой удалились в спальню в покоях Богини. Голубка тут же заснула в его объятиях, доверчиво прижимаясь к нему обнаженным телом. Он тоже собирался поспать. Но сновидения бежали от него, и вскоре он мягко выбрался из объятий Голубки и вышел на балкон Богини.
– Могу я принести тебе что-нибудь, Заступник? – спросила юная Помощница, которая дежурила в эту ночь у светильников и поддерживала в них огонь.
– Мне нужно только одиночество, – сказал Верный Глаз, не глядя на нее.
Она тихонько удалилась.
Верный Глаз подошел к краю балкона и оглядел двор. Жаровни внизу дымили и понемногу затухали. В воздухе все еще стоял запах сочного мяса вепря. Несколько человек набили животы так, что заснули прямо на месте среди луж, от которых до сих пор попахивало мясом.
Он в отвращении помотал головой. Он не должен напоминать им, что оставленное без присмотра мяса привлечет насекомых, а то и кого похуже, – но приходится.
– Помощница! – позвал он негромко, чтобы не разбудить Голубку.
– Я здесь, Заступник. Чего ты хочешь?
На этот раз он посмотрел на нее, тщательно следя за выражением лица, чтобы не выдать отвращения, вызванного видом ее шелушащейся кожи. Да, она была молода, и болезнь едва успела ее коснуться, но если ничего не изменится, она повторит судьбу старух-Стражниц. Она станет больной ведьмой и сойдет с ума от отравы, которая проникла в ее тело.
Верный Глаз этого не допустит.
– Как тебя зовут?
– Лили, Заступник.
– Лили, разбуди столько Помощниц, сколько тебе нужно, и спустись с ними во двор. Подбрось дров в жаровни – отныне одной из ваших обязанностей будет поддерживать в них огонь так же, как в светильниках на балконе и в покоях Богини. Потом занесите остатки мяса в Храм и начинайте его вялить и коптить. Да разбуди тех, кто спит внизу. Скажи им, что я велел тебе помочь. Они должны уяснить, что если они хотят забыть о болезни и ядах, то им придется вести себя иначе.
– Будет сделано, Заступник, – она низко поклонилась.
– И смотри не разбуди Голубку.
– Да, Заступник.
Она направилась к выходу, но остановилась на пороге. Верный Глаз раздраженно махнул рукой.
– Почему ты не выполняешь приказ?
– Я все сделаю, Заступник. Мне распорядиться, чтобы одна из Помощниц осталась здесь и следила за светильниками Богини?
– Нет. Я не лягу спать. Я послежу за огнем до твоего возвращения.
– Как пожелаешь, Заступник.
Лили снова поклонилась и торопливо покинула балкон.
Какое-то время Верный Глаз наблюдал, как молодые женщины, высыпавшие из Храма во двор, будят обожравшихся людей и начинают прибираться. Затем его внимание переключилось на далекий лес, и все его мысли заняло Древесное Племя.
Как лучше всего подойти к захвату Племени и города в облаках?
Он уже отравил лес. Его люди схватили и заразили одного из Других и его пса. Верный Глаз не сомневался, что болезнь охватила Город-на-Деревьях. Почему еще они позволили пожару его уничтожить?
Все шло по плану.
Он был доволен и тем, как быстро его Жнецы отреагировали на срезанную с вепря плоть. Их раны уже начали зарастать, они стали сильнее, и все девятеро, кто остался в живых после показательной казни Ловчего, безоговорочно признали его власть. Но хватит ли их, чтобы захватить Город-на-Деревьях?
Разумеется, нет.
Верному Глазу нужна армия таких, как Железный Кулак и остальная восьмерка, – армия преданных людей, исцеленных плотью еще живого, не тронутого болезнью существа. Помощниц Голубки тоже нужно излечить, или Храм снова превратится в тлетворную выгребную яму, которой он был до его прихода.
Столько всего предстоит сделать, прежде чем мы нападем на город, но есть ли у нас время? Если я буду ждать, пока у меня появится армия Жнецов, Другие успеют восстановить силы. Но если ждать я не стану, хватит ли моему Народу сил, чтобы победить могучее племя Других в их небесном городе?
Верный Глаз мерил шагами балкон, и внутри у него разгорался огонь. Что делать с Народом? Когда атаковать Город-на-Деревьях? Возможно, лесной пожар, что опустошил город вместе с разлитым по лесу ядом, ослабил Племя настолько, что Народ уже сейчас может одолеть Других и поработить их.
Он не узнает правды, пока не отправится в Племя и не увидит собственными глазами, насколько они слабы – или сильны.
Возможно, стоит выждать. Возможно, стоит взять в лес всех оставшихся Сборщиков и Охотников и избавиться от слабых, как он поступил с Ловчим. А потом вознаградить верных – таких, как Железный Кулак и новоиспеченные Жнецы, – добыв плоть лесного зверя и объединив ее с их плотью.
Верный Глаз с досадой провел рукой по волосам и удивленно коснулся рогов над ушами. Они стали больше – выросли всего за один плодотворный день.
Он потянулся, разминая крепкие мышцы и наслаждаясь чистотой здоровой кожи, не тронутой нарывами и шелушением. Он был силен. Сильнее любого из его людей. Силен, как бог.
Ты и есть Бог.
Мысль родилась в крови и заполнила сердце, разум и душу.
Это не моя мысль.
Верного Глаза охватила тревога. Невольно он обернулся на гигантскую металлическую статую Богини, что таилась в тенях за его спиной.
Действительно ли он почувствовал, как Она шевельнулась, когда он вернулся с охоты и заключил Голубку в объятия? После того случая они об этом не говорили. Они занимались любовью и пировали, и лишь теперь Верный Глаз наконец остался один и мог поразмыслить о том, что произошло.
– Ты шевелилась? Ты там? – обратился он к Ней.
Она не ответила.
Он почесал шею и мягкий олений мех, который спускался уже вдоль всего позвоночника.
