– Тадеус, – сказала Мари так, словно выплюнула что-то гнилое.
Ник кивнул.
– Да, но не он один. Сирил был с ним, когда он напал на нас на острове, а Сирил – Глава Совета. Теперь, когда отец погиб, выступить за нас перед Советом некому.
– Ты имеешь в виду, выступить против порабощения моего народа.
– Нашего народа. Мы союзники – Стая и Клан. Если они выступят против тебя, значит, выступят и против меня.
Мари помолчала, обдумывая слова, которые должна была произнести. Ей не хотелось обидеть Ника, но ей нужна была ясность.
– А если нам придется сражаться?
– Сражаться с Племенем?
– Да.
Ник глубоко вздохнул.
– Ты имеешь в виду ударить первыми. Напасть, пока они еще не оправились от пожара.
– Может, есть другие способы?
Он беспокойно повел плечами.
– Может, и есть, но так, пожалуй, шансов на победу будет больше всего. – Он посмотрел на нее. – Я не смогу, Мари. Я бы сражался, чтобы защитить тебя, защитить Стаю, защитить Клан, но я не смогу прийти в и без того искалеченное Племя и напасть на собственных соплеменников. Я не готов становиться причиной их новых страданий.
От облегчения у Мари закружилась голова.
– Ох, Ник. Я так рада, что ты это сказал!
– Правда? Ты не расстроилась?
Она сжала его руку.
– Нет! Я бы расстроилась, если бы ты сказал, что хочешь напасть. Вот почему я и спросила – чтобы убедиться. Нет! – повторила она. – Такое мог бы сделать Тадеус. А мы другие. Ник, давай поклянемся друг другу, что мы никогда не будем такими, как он.
– Ты ведь понимаешь, что это значит? Нам придется покинуть лес и искать новый дом в новых землях.
У Мари засосало под ложечкой, но она кивнула.
– Знаю. Когда нам нужно уходить?
– Думаю, какое-то время у нас есть. Пожар был сильный. Племя будет думать только о том, как бы восстановить силы и выжить. Все плавучие камеры на Фермерском острове сгорели в огне. Им некуда помещать пленниц, пока они не построят новые. Если только не случится что-то непредвиденное, у нас будет несколько недель, а может, и целый месяц.
– Иными словами, достаточно, чтобы мы расслабились и потеряли бдительность.
– Именно.
– Значит, нужно уходить раньше.
– Я тоже так думаю… – Ник помолчал, а потом неохотно продолжил: – Мне придется вернуться.
– За священным папоротником?
– Да. Для наших детей. Для детей Стаи. Мари, я тут подумал, пока ты спала… Тебя пеленали в листья священного папоротника, когда ты была маленькой, так?
– Да, потому и погиб Гален – он украл для меня побеги священного папоротника.
– А ночная лихорадка, которой подвержены все Землеступы – все Землеступы, кроме тебя… Как ты считаешь, если мы будем пеленать в священный папоротник всех детей, может быть – ну вдруг? – они станут, как ты, и лихорадка будет им не страшна?
Мари выпрямилась, захваченная этой мыслью.
– Я никогда об этом не думала! Я всегда считала, что лихорадка не действует на меня из-за крови отца, но если есть хоть малейшая вероятность, что ты прав… О Ник! Если мы сможем навсегда избавить Землеступов от ночной лихорадки… только подумай, что это будет означать для нашего народа!
– Нашего народа… Хорошо звучит.
– Мне тоже нравится. Доедай скорее! Нужно поговорить с Зорой!
* * *
Зоре пришлось провозиться до обеда, но наконец люди и животные были накормлены, а раны обработаны и перевязаны. Она удостоверилась, что О’Брайен, Шена и Дэвис стоят на страже: хотя, подумала она, «стоять на страже» – громко сказано. Она просто попросила их поглядывать по сторонам на случай опасности. Со своего места, где она вплетала Лидии в волосы перья и бусины, она видела, как Шена бросает Капитану палку, а он по какой-то загадочной причине продолжает бегать за ней и возвращать ее спутнице. Одну и ту же палку. Снова и снова.
О’Брайен был у ручья. Он отыскал в родильной норе леску и приманку и, кажется, уже успел наловить целую корзину форели. Дэвис и его глупый маленький Кэмми отправились на охоту за индюшкой, которую Зора пообещала в случае успешной охоты превратить в произведение кулинарного искусства.
Женщин Клана она разослала с разнообразными поручениями – в основном для того, чтобы отвлечь их от мысли пойти проведать свои старые норы. Часть из них она отправила к широкому участку ручья накопать на мелководье клубней стрелолиста, часть послала в лес за грибами, а еще часть рассредоточилась по поляне мирными группками и, оживленно болтая, стирала бинты и плела корзины для хранения.
Дженна, Данита и Изабель сидели, скрестив ноги, у ручья, сортируя травы в соответствии с указаниями Зоры – на самом деле она лишь повторила то, чему ее учила Мари, – и смешивая новые настойки и мази. Баст, разумеется, сосредоточенно вылизывалась неподалеку от Даниты. Куда подевался Антрес, Зора не знала. Она подавила язвительную ухмылку. Должно быть, решил в одиночестве обдумать то, что Зора рассказала ему о принятых в Клане ухаживаниях. По поляне разнесся юный смех Даниты, и Зора посмотрела на девушку. Та выглядела счастливой и вполне здоровой, не считая не до конца сошедших синяков и розовых следов от заживающих порезов и царапин. И даже более того: она превратилась в прелестную молодую женщину с заразительным смехом, чье сердце, несмотря на все, что ей пришлось пережить, осталось открытым и добрым.
Интересно, насколько открыта и добра она будет к Антресу, если он решит-таки за ней ухаживать. – Зора захихикала и поспешно прикрыла смех кашлем.
– Как ты себя чувствуешь, Зора? – спросила Роза.
– Прекрасно! Просто в горле запершило. Хочешь, потом я заплету волосы тебе?
– О, правда? У тебя они такие красивые, а то, что ты делаешь на голове Лидии, выглядит просто замечательно.
Зора радостно закивала.
– Конечно! Но у меня заканчиваются бусины. Я видела корзину с бусинами в кладовой. Если хочешь, чтобы я заплела тебе волосы, принеси их, пожалуйста.
– Пойду поищу. Фале в любом случае нужно отдохнуть от щенят. Ты не могла бы последить за ними, пока она сходит со мной? – спросила Роза.
– Конечно. Они все равно только и делают, что едят да спят.
– Это верно, но когда они не спят, то передвигаются шустрее, чем от них можно ожидать. Просто последи, чтобы они не расползались далеко, – хотя они, скорее всего, усядутся на свои пухлые окорочка и примутся звать Фалу, когда поймут, что ее нет, – сказала Роза, нежно погладила спящие комочки и в компании их матери медленно, неуклюже направилась к норе.
Зора устроила Сару, Лидию и Розу с Фалой и щенками на толстой моховой подстилке у старого поваленного дерева посреди поляны. Молодые девушки жаловались на боль и не хотели выбираться из постелей, но Зора знала, что свежий воздух пойдет им на пользу, а Роза любезно поддержала ее и помогла убедить девушек покинуть нору. Когда утро сменилось днем и Зора смогла немного выдохнуть, она решила, что может улучшить настроение пострадавших девушек, если поможет им почувствовать себя красивыми. Поэтому она отыскала в норе маленькую корзинку с украшениями для волос и предложила заплести волосы Лидии.
