– А где Никита сейчас?
– Мы оба взбунтовались, когда вести обратно приказали только меня. Никиту ударили шокером и оставили в палате еще на пару тестов. Думаю, сейчас он отсыпается где-нибудь в камере, – Аркус покачал головой, боясь открыто выражать сомнение. – А где Катя?
– Сказала, что у нее дела, и ушла. Утром такое случилось! Расскажу, когда будем одни, – Дара кивнула на стажеров.
– Аркус, мы готовы. Десять минут прошро, – обратился один из них.
– Иду-иду. Дара, поможешь?
Та охотно кивнула.
Глава 27. Письмо
– Не могу забыть, с каким спокойствием он молотил кулаками беззащитного ма-мальчика, – Дара запнулась и замолчала. Весь рассказ она, не переставая, выстукивала ногтями по подлокотнику.
– Что-то еще случилось? Я же чувствую, тебя что-то гнетет, – мягко поинтересовался Аркус. – Ты ведь не просто так ждала ночи, чтобы все ушли из лаборатории?
– Ты не понимаешь? Просто я такая же, как он! Я убила человека!
Аркус сидел рядом и не смел повернуться к Даре. Он знал, что в ее глазах стояли слезы, а ее бедное сердце колотилось в бессильной злобе. Попытайся он успокоить ее сейчас, Дара бы разрыдалась. Она сбилась с ритма и вместо ровной дроби просто била ногтями по стулу. Он нащупал ее теплую дрожащую руку и крепко сжал.
– Это моя вина, – решился заговорить Аркус. Слова эхом вернулись из пустых коридоров. Полупустая лаборатория, где они сидели, казалась ему сейчас самым уютным местом на земле. На расстоянии поцелуя сидела та, которую он обещал защитить и утешить. Аркус не хотел, чтобы она плакала, но и молчать не мог: – Если и злиться, то только на меня. Или на мир, за то, что вечно испытывает нас. Мы просто хотим выжить.
Дара уткнулась ему в плечо и обхватила руками за плечи:
– Почему все вышло так? Я не хотела всего этого! Мне очень тяжело, Аркус. Еще меня не покидает мысль, что ты в опасности. Я боюсь уснуть и, проснувшись, узнать, что тебя нет. Ты моя последняя семья.
Он не сдержал обещание – заставил Дару плакать. Горячие слезы проходили сквозь тонкую ткань его белой водолазки. Аркус до боли закусил нижнюю губу, чтобы не поддаться порыву эмоций и не проявить слабость. Он медленно провел по ее волосам, стер слезы с прекрасного лица и остановил руку на ее теплой щеке. Боясь испортить момент, Аркус нежно подтянул ее к себе, закрыл глаза и нашел ее губы своими.
Дара вздрогнула, но ответила взаимностью. Она больше не дрожала, только изредка всхлипывала.
– Я боюсь смерти, Аркус.
– Мы будем жить.
Дара отстранилась и покачала головой:
– Тот убийца в магазине… Он умер не своей смертью. Мы с Катей спрятались за витрину и видели, как из его спины достали маячок. Там был яд!
– Это ничего не значит, – Аркус пытался звучать уверенно.
– Такой же маячок, как у нас! Они пустят их в ход!…
– Этого не произойдет! – перебил он, все еще пытаясь успокоить Дару.
– Давай вытащим их! Я не хочу умирать!
Аркус застыл. В голове снова и снова звучали слова Яна:
"Но я-то знаю, как извлекают маячки – нежно и аккуратно. Он сам их вырезал! Но эти козлы из Сектора Безопасности мне не поверили".
– Так вот почему Лейкоцит так спокойно отпустил нас гулять по городу, – едва шевелил губами Аркус. – Он в любой момент избавится от нас, если почувствует неладное. Но зачем Толиман вырезал их себе? Чего он боялся? – Аркус замолчал, поняв, что опять думает вслух.
Дара прошлась до пищевой стойки, достала из выдвижного ящика нож и вернулась.
– Что ты хочешь делать с этим? – Аркус боялся услышать ответ.
Она молча вложила нож ему в руку и повернулась спиной, стянув с себя кофту.
– Я не могу! – запротестовал Аркус.
– Ты убьешь меня, если не сможешь! – Дара не поворачивалась.
– Нечем обеззаразить!
– Ты меня убиваешь!
Аркус расстегнул ее лифчик. Под лямкой притаилась едва заметная ранка. Он нащупал под кожей плотный шарик. Ручка ножа холодила ладонь, его острие скруглено, так что отделаться маленьким надрезом не получится. Аркус приставил лезвие к хрупкой теплой спине. Нервы не выдержали: рука задергалась, так что не прицелиться на маячок.
– Давай же! – зарычала Дара.
Аркус опустил нож:
– Не могу!
– Ты убил нас, – потух голос Дары.
– Я люблю тебя!
– Я тебя нена…! А-а!
Она вскрикнула, когда он рассек ей кожу; полилась кровь. Руки невыносимо дрожали; Аркус раздвинул края кривой раны и поддел ножом маячок. Он тут же вылетел и покатился по полу, оставляя за собой красную дорожку. Тут Аркус не сдержал слезы:
– Прости! Прости меня!
– Теперь я, – едва слышно произнесла Дара; ее лицо белое, как у мертвеца.
Дороги назад не было – Аркус повернулся и оголил спину. Дара оказалась сильнее его: не раздумывая, провела ножом рядом с маячком. Аркус заскрипел зубами от боли, но наружу не вырвалось ни стона.
– Еще чуть-чуть, милый, потерпи, – не своим голосом успокаивала она.
Нож еще раз вошел под кожу. Аркус вцепился руками в подлокотник. Тело сковало от странного ощущения, что внутри него хозяйничает что-то чужое. Слишком долго маячок не поддавался. Дыхание сбилось:
– Не могу больше!
– Еще чуть-чуть, милый! Почти отсекла его!
– А-а-а!
Боль прошла по телу электрическим разрядом; на полу запрыгал маячок. Сбоку у него торчал небольшой, с ноготь, кусочек плоти. Аркус обмяк на стуле, тяжело дыша.
– Я всегда спасу тебя, – Дара принесла стакан воды. – Только будь со мной.
Он залпом выпил все, поднялся на негнущихся ногах и принялся рыскать по лабораторным стеллажам. Спина не болела совсем, скорее наоборот, от болевого шока стала легкой и более гибкой. При поворотах под лопаткой приятно щекотало.
– Помоги найти аптечку, – позвал Аркус.
***
Дара настояла на том, чтобы первым помочь Аркусу. Раны он, к своему спокойствию, не видел, но чувствовал, ручеек крови, бегущий вниз по спине. Щедро засыпав рану клеточным матриксом, Дара накрыла затягивающийся порез бактерицидной пленкой.
– Теперь ты в безопасности! – довольно промурлыкала она и передала упаковку с порошком.
– Ты почти не оставила себе! – Аркус недовольно осмотрел остатки белесых гранул, перекатывающихся на дне. Их едва хватило, чтобы остановить ей кровотечение. Он придирчиво оценил свою работу. – Зря ты потратила на меня столько.
– Поверь, тебе нужнее было… – Дара виновато опустила голову.
