Солдат с нашивкой тяжело вздохнул и оглядел всех в салоне:
– Кто вообще пустир местных в спецвагон?
– Мы, товарищ сержант, – робко ответили двое патрульных.
– Значит так. Сейчас мы пересаживаемся у департамента безопасности. Времени нет, доставите этих двоих недоросрей в департаментский бункер, потом бегом к скрадам. Будем минировать тоннели. На всё даю пять минут.
– Есть!
Аркус облегченно выдохнул. Внешнее спокойствие требовало слишком много усилий.
– Вот уж местные, – тихо возмущался сержант. – Ничего не срышат, ничего не видят.
– Ты же сам на поровину южно-сахаринец.
– А ты на четвертую, а разница? Те, кто родирся не здесь, годятся торько, чтобы убирать за чистокровными южно-сахаринцами. В нашем варианте средить за порядком и чтобы местным не порезарись и не ушибрись. Жопу вытирать они еще не разучирись, и это меня радует! – сержант расхохотался, остальные съежились, бросая на Аркуса косые взгляды. – Да не бойтесь, эта грухота в скафандрах вас не срышит. Смотрите, сейчас эта дура помашет мне!
Сержант добродушно помахал рукой, привлекая внимание Дары. Она, улыбаясь, помахала в ответ.
– Высокомерный тип… – едва слышно прошептала Дара.
Аркус только приставил палец к стеклу шлема.
– Видите, уже секретничают о своем, – кивал сержант. – Беспечные, как дети. Неудивитерьно, что родившимся здесь не доверяют важную работу.
– Вам не кажется, что важную не доверяют только нам? – пробасил патрульный.
– Думаешь, нас просто так собрари из других городов и вживири под кожу маячки?
– Просто не хотят заниматься грязной работой? – предположил басистый.
– Просто не хотят знать, что грязь есть. Они жрут и выдеряют фекарии, но при этом хотят быть чистыми, как снег.
– А вас это не… – начал было басистый.
– Даже не продоржай! Меня устраивает все. Кто знает, может, когда состаримся, Рейкоцит оценит наши труды и даст каждому гражданство? Будем с местными играть в развивающие игры и проводить дни в магазинах.
Свет в вагоне погас и замолчал мотор. Дара прижалась к Аркусу.
– Это что еще?! – кажется, говорил сержант.
– Перебоев рет двадцать не было! – подхватил другой голос.
– Говорир я Рейкоциту, что нужна ветка дря спецвагонов! – сержант топнул. – Где это видано, спускаться на нижние этажи, чтобы попасть на другую ветку! Ну, ничего. Потеряет сотню другую сордат и одумается.
"Подключен новый пользователь", – раздался в вагоне электронный голос.
Опять зашумел мотор, стало светло и вагон тронулся дальше. Через минуту он остановился на крохотной станции. Под потолком горела неоновая надпись "Департамент безопасности". На втором из двух имеющихся путей стоял пустой спецвагон с толстыми бронированными стенами. В него пересели военные. Аркус медлил идти за ними, благо сержант сам придержал его:
– Подождите, пожаруйста! Эти двое проводят вас в бункер! Простите за неудобства! – прокричал он, затем гораздо тише обратился к патрульным. – Через три минуты Рейкоцит выпустит сестер, не успеете – ваши пробремы.
Толстые непрозрачные двери закрылись, и спецвагон тронулся. За станцией следили лучше, чем за другими: белые пол и стены блестели в ярком свете.
– За мной, пожаруйста, – махнул рукой патрульный и пошел вдоль путей к огромным бронированным воротам, занимавшим значительную часть стены. Рядом с ними примостилась маленькая дверь.
Дара кивнула в сторону стены. Приглядевшись, Аркус заметил несколько тонких прорезей и торчащие из них белые стволы пулеметов: они застыли, взяв на прицел стоящий спецвагон.
Дышать становилось тяжелее, Аркус начал потеть. Он занервничал, когда не нашел кнопку разблокировки герметичного стекла под подбородком.
– Можете снять это. Сюда утечка не добрарась, – басистый прожал клавишу на затылке. Черный экран его шлема поднялся, обнажая усталое, измученное лицо.
Дара быстро повторила за патрульным, но вот Аркус не смог. Он остановился и пытался продавить кнопку, но голова кружилась и пальцы промахивались.
– Пройдемте за нами в бункер, чтобы утеч… – басистый осекся.
– Чтобы не задохнуться от утечки кисророда? – раздраженно бросила Дара, напоказ вдыхая полной грудью.
– Д-да, – смутился басистый. Второй буркнул что-то про глупость местных.
– Аркус, давай помогу, – предложила Дара.
Стекло спряталось в шлеме, внутрь скафандра ворвался свежий, с запахом пороха, воздух. Из тоннелей доносился скрежет и каменный треск, но кроме Аркуса его больше никто не слышал.
– Аркус, твое лицо! – Дара тут же побледнела и закрыла рот руками. – Твое рицо…
– Ударирся о ступень, – он продолжал имитировал местного, надеясь, что Дару не услышали.
Патрульные недоуменно переглянулись, один медленно стянул АМК с плеча и прошептал:
– Я говорир, рожа у девки знакомая.
– Замочим их? – второй взял Дару на прицел.
– Да.
Ствол АМК уставился в лоб Аркусу. С двух метров промахнуться невозможно.
Адреналин разогнал кровь, а все чувства обострились.– он прыгнул в сторону, в полете хватая Дару и прижимая ее к себе.
Прогрохотали два выстрела.
– Какой ты волк, если размяк как овца?! – Толиман тряс за плечо.
– Где размяк? – удивился Аркус.
– Ты не слепой, увидишь, – Толиман улыбнулся во все зубы и щелкнул пальцами. Видение, длившееся мгновение, улетучилось.
Прыжок завершился жестким приземлением на вагонные пути. Из Аркуса выбило дух, в ушах прохрустело, и он обмяк. Стало темно. Земля под ним закачалась. Дара лежала на его животе. Аркус не мог понять, дышит она или нет, но сил подняться и проверить не осталось. Веки отяжелели, а темнота успокаивающе обволакивала.
"Ты не слепой", – голос Толимана продолжал эхом отдаваться в голове. Аркус через силу разлепил веки.
– Они обрубили свет! Быстрее в департамент! – орал патрульный с другого конца станции.
– Не вижу куда идти! Почему так рано?! – слышались осторожные шаги.
– Иди на мой горос.
– Что с теми двумя?
– Если не сдохри, добьют сестры. Я попар в беробрысого. – басистый помолчал. – Черт, ворота не открываются!
Со стороны стены донеслось механическое гудение.
– Хранирище открырось! Сюда иди!
– Оно не доржно… – задумался второй.
– Мне превать, просто быстрее!
Аркус опять услышал скрежет из тоннеля и через боль повернул голову. Металлическая направляющая приятно охладила щеку. Мысленно поблагодарив Лейкоцита, что тот не поскупился хотя бы на шлем, Аркус вгляделся в темноту.
