Наверное, чтобы чем-то себя занять, Ариэлла сосредоточенно стягивала перчатки, медленно, освобождая палец за пальцем. Я видела, как они дрожат. Хильдебальд коснулся руки алианы, вбирая в себя её волнение, взамен отдавая силу и уверенность. По проступившей на тонкой кисти серебристой вязи я поняла, что они ещё не женаты. После свадьбы обручальный узор стирался, и алиана больше не сверкала, словно кучка стекляруса. Должно быть, известие об аресте Адельмара застало их во время приготовлений к торжеству. Жаль, не после брачного ритуала, который теперь будет омрачён потерей горячо любимого брата.
Я вздрогнула, вдруг вспомнив слова Тригада, о возможном наказании для всех Талвринов.
Разговор не клеился. Мы просто стояли и смотрели друг на друга, не способные выразить обуревавшие нас обеих чувства. Положение спасла княгиня. Приблизившись к нам, Её Светлость дотронулась до плеча алианы и сказала:
— Если позволите, Ваша Лучезарность, мы бы хотели отдохнуть с дороги. Пойдём, милая, — ласково обратилась она к дочери. — Его Великолепие сейчас на ристалище. Поприветствуем его вечером на… празднике.
Тонкие губы княгини дёрнулись, не иначе как в нервном тике, уж точно не в улыбке. Ей претила сама мысль присутствовать на пиру в замке, в подземелье которого её сын ожидал своей казни.
— Хорошего вам отдыха, — ляпнула я что-то совершенно глупое и совершенно сейчас неуместное и сразу почувствовала себя ещё более неловко. Хоть и так стояла перед ними, как босая, на битом стекле, перемешанном с раскалёнными углями.
Последний взгляд, мельком брошенный в мою сторону, и Ариэлла последовала за матерью, а за ними к лестнице потянулись князь с огненным магом и советник, продолжавший что-то втолковывать Талврину.
Глава 25
Показавшийся из-за пелены облаков дракон сомкнул в молниеносном пике крылья, чтобы вскоре распахнуть их снова, позволяя солнцу поджигать алые пласты чешуи. Под полуденными лучами она горела, будто и впрямь была объята пламенем. Горели глаза зверя, и в тёмных, рассекающих надвое янтарную радужку зрачках отражались тревожно шумевшие деревья, поляна, вокруг которой они смыкались, и речка, пролегавшая там, где пышные кроны редели, становясь почти прозрачными. Игрэйту казалось, он и сам уже целую вечность сгорает в этом невидимом, но таком яростном пламени: нетерпения, жажды, предвкушения.
Утробно зарычав, дракон опустился на поросшую дикими цветами поляну. Алыми, как кровь, которой в скором времени он собирался обагрить окрестности Лашфора. Кровью Ледяного. Острые когти вонзились во влажную после дождя почву, вспенивая её, срезая хрупкие головки цветов, заставляя лепестки рдяными каплями укрывать землю. Схлопнулись крылья, и объятая дымкой чар мощная фигура зверя начала таять, рассеиваться, уступая место человеку. Нагое тело мужчины сокрыла богатая одежда, внезапный порыв ветра распахнул плащ, удерживаемый на груди тальдена массивной золотой цепью.
Широко расправив плечи, Игрэйт с наслаждением вдохнул тёплый, напоенный горечью трав воздух. Его любимое время года, когда холода уже отступили под натиском грядущего лета, и ещё нескоро в эти края вернётся зима. Лицо князя Темнодолья исказила злорадная усмешка. Наверное, в этом есть даже что-то символическое — именно сейчас убить Герхильда. Зима закончилась, как вскоре закончится правление этого создания холода — ледяного дракона. Оборвётся внезапно, вместе с его жизнью. Ну а что же касается жизни его ари…
Огненный задрожал от предвкушения. И двух ночей не пройдёт, как эта девка окажется в полной его власти! Будет всецело принадлежать ему. Игрэйт ухмыльнулся, обводя окрестности победоносным взглядом. А ведь когда-то он мечтал о том, чтобы сделать её своей ари. Самозванку! Дрянь обманывала не только Скальде! Она посмела дурачить и его, Игрэйта Хентебесира, правителя Темнодолья, а вскоре — и всей Сумеречной империи.
Его Светлость расценил это как плевок в душу. Оскорбление, которое грязная девка, эта лживая потаскушка, сумеет смыть только своими слезами. Страданиями, которые растянутся на долгие годы.
Уж он-то об этом позаботится.
— Мельвезейн! — громко позвал богиню тальден и, возвысив голос, прокричал во всю силу лёгких: — Я здесь! И я готов принять твою силу!
Предупреждённый о том, что за ним постоянно ведётся слежка, Игрэйт больше не отваживался призывать Тёмную королеву в родовую крепость. Благо в Адальфиве имелось немало не только забытых богами, но и людьми мест. Таких, как это. Где единственными свидетелями его триумфа станут зверьё да обтекавшие поляну деревья.
Тальден не жалел ни о чём. Ни о том, что вступил в сговор с Древней, ни обо всех своих порой верных, а порой опрометчивых решениях. Разве что досаду в Огненном вызывал его недавний спонтанный поступок; как оказалось, совершенно глупый: он отправил на поиски ари ублюдка, который его предал.
К счастью, Крейн не знал о Мельвезейн и даже не догадывался, откуда у князя взялся тот злополучный перстень. Да и к тому же говорят, эта мразь со дня на день подохнет, а значит, нечего и тревожиться. Он так или иначе получит свой трофей. Аню. Какое странное, совсем не подходящее имя для чужачки. Слишком мягкое для такой норовистой кобылки, которую уже очень скоро он с удовольствием будет объезжать. Снова и снова, пока девчонка не потеряет сознание от боли.
А потом, когда придёт в себя, всё начнётся по новой.
Огненному доставляло ни с чем не сравнимое наслаждение представлять, как вытянутся лица старейшин, когда он на глазах у всей империи бросит вызов Герхильду. Как заволнуется его ари, а Скальде наверняка начнёт самодовольно усмехаться, уверенный в своей победе. Дорогой кузен даже не представляет, что пригласил двоюродного брата не на свою коронацию, а на собственную смерть.
Жестокую и кровавую. Которая запомнится всем. Особенно его ари.
Перстень на пальце накалился и вспыхнул так, что пришлось сильнее стиснуть зубы, чтобы не закричать. Почувствовав, как по спине пробежал холод, Игрэйт обернулся.
Посреди зелёной поляны воздух густел, наливаясь цветом, превращаясь в сизые клочья тумана. Они сплавлялись воедино, притягиваемые друг к другу мощной, удушающей силой. От этой тёмной энергии у Огненного, как и всякий раз при встрече с богиней, появлялось желание пасть перед ней на колени. Опустить голову и не поднимать глаз, пока Мельвезейн не исчезнет.
Зашумели деревья, терзаемые поднявшимся ветром. Он нагнал грозовые тучи, накрывшие поляну густой тенью. Мертвенным холодом, который так не любил Игрэйт, но появления которого сегодня ждал с таким нетерпением.
— Что, жаждем разделаться с кузеном? — обманчиво мягко улыбнулась женщина, белокурую голову которой венчала шипастая корона, словно осколки льда, перепачканные чёрной смолою.
Сотканные из тьмы одежды струились по стройной фигуре Древней, с последней их встречи показавшейся Игрэйту ещё более совершенной. Прекрасной и пугающей одновременно.
Богиня крепла изо дня в день, насыщаясь жертвами, которые тайно приносил ей Хентебесир. И вот теперь она готова поделиться с ним своей силой, превратить его в самого могущественного дракона Адальфивы.
