— Вы давно знали Хохлову?
— Нет, просто иногда встречались. В другом институте у
них были проблемы, далеко было ездить, а у нее больная мать. Слава Богу, она
умерла в прошлом году, а то не пережила бы подобного удара.
— Хохлову любили в вашем институте? Или, наоборот,
недолюбливали?
— А как вы думаете? — усмехнулся Фортаков. —
Она ведь была красивой молодой женщиной, а у нас процентов на пятьдесят
коллектив женский. Конечно, не очень любили. Она тратила всю зарплату на себя,
была довольно независимой особой. На них все обращали внимание.
— На них?..
— Я имею в виду ее и Олечку Финкель. Конечно, они
конкурировали, даже одевались похоже. Но в общем относились к друг другу
гораздо терпимее, чем все прочие. У нас ведь много неустроенных женщин. Наука
требует полной отдачи, и некоторые так и не успели устроить свою личную жизнь.
Конечно, они не очень любили таких «взрывоопасных особ», на которых столь бурно
реагировали мужчины.
— Вы имеете в виду Елену Витальевну?
— И ее тоже. Они все немного комплексовали от вида
обеих молодых женщин. Ну это и понятно.
— А как к ней относились в техническом отделе?
— Спокойно. Там хорошие ребята подобрались. Игорек
вообще занимается только компьютерами, Алексаняна ничто не интересует, кроме
его работы. Коренев, Шенько, Григорьев — нормальные парни, немного чудаки. С
такими знаниями и руками все еще сидят у нас в институте на мизерной зарплате.
— Вы не назвали Зинкова.
— У него другая проблема. Он ведь уже доктор наук. У
него впереди прекрасная перспектива, если, конечно, Моисеева его не сожрет до
той поры.
— У них плохие отношения? Мне показалось, что у них
сложные, но не совсем плохие отношения? Или я не прав?
— Сложные. Моисеева вообще не любит пару Зинков —
Фирсова. Знаете, как это бывает… Они ведь поженились совсем недавно. У нашей
Людмилы погиб несколько лет назад муж. Он был очень хорошим человеком,
настоящим другом. Она тяжело переживала его смерть. А потом они сошлись с
Зинковым. Они ведь оба очень интересные люди. Ну а Моисеева, по-моему, немного
комплексует из-за того, что не смогла получить такого вот мужа.
Он снова снял очки и протер стекла.
— Странно, — сказал Андрей Андреевич, — вы
задаете совсем не те вопросы, что предыдущий следователь. Его интересовало в
основном, где мы были в момент убийства. А вас занимают отношения между людьми
в коллективе. Или вы работаете на контрасте?
— Я не следователь, — возразил Дронго, — я
всего лишь эксперт по вопросам преступности, и у вас тут на «птичьих правах».
— То есть я могу и не отвечать на ваши вопросы?
— Желательно все же отвечать, чтобы я смог разобраться
с этим весьма непростым случаем.
— Да, — вздохнул Фортаков, — это печально. Я
до сих пор не могу заставить себя входить в ту комнату.
— Как вы считаете, мог это сделать кто-то из
сотрудников технического отдела?
— Абсолютно исключено. Там нормальные люди, а убийца
явный психопат.
— Почему вы так решили?
— Я слышал, как убили Хохлову. Это, по-моему, был
какой-то маньяк.
— Вы знали Павла Мовчана, арестованного по подозрению в
убийстве?
— Конечно, знал. Но это ошибка. Хотя говорят, что наши
славные органы уже не ошибаются. Он очень неплохой парень. Судимость в
молодости — это еще не основание для ареста. Испугался, сбежал. С кем не
бывает? А следователи убеждены, что убил именно он. Возможно, я не прав, но не
представляю себе нашего охранника маньяком, жестоким убийцей. И по каким
мотивам? На женщин он не реагировал, у него симпатичная супруга, она иногда
приходила к мужу, мы все ее знаем. Какие мотивы могли быть у Паши? Не знаю,
может, я и не прав.
— В тот вечер вы немного задержались. Не видели ничего
необычного?
— Нет, конечно. Если бы увидел, то не стал бы скрывать.
Все весьма обычно. Может, преступление оттого кажется еще более страшным. Но я
вышел через проходную где-то в половине седьмого. Или немного позже. Может, без
пятнадцати семь. Меня еще подвезли супруги Зинковы, которые вышли вместе.
Фирсова открыла свой автомобиль и предложила мне вместе с ней подождать в
машине Георгия Ильича. Они куда-то должны были идти в гости. Она переоделась и
ждала, когда он закончит дела в лаборатории. Мы сидели в машине минут
пятнадцать.
— И вы оба не отлучались?
— Нет, ни на секунду. Сидели и ждали, когда придет
Зинков. Он пришел, и мы поехали. Фирсова обычно машину не водит в городе, у нее
нет прав. Поэтому она только за городом за руль садится. Хотя машина ее, но
ключи она обычно дает Георгию Ильичу. Они подвезли меня до дома и поехали
дальше.
— А задержались после работы вы все трое? Вместе с
Зиминым?
— Да, все вместе. Правда, мы иногда выходили и входили
в нашу комнату, но работали втроем. Фирсова, я и Зимин. Он сейчас в
командировке.
— Я знаю. Где находятся ваши комнаты?
— На третьем этаже.
— Вниз вы спускались на лифте?
— Да, на лифте.
— В правом или в левом?
— В правом. Кажется, другой лифт тогда не работал.
— Ольга Финкель примерно в это время принесла бумаги из
технического отдела. Она уверяет, что в кабине лифта была вода. Так ли это?
— Не помню. Но, наверное, была. По вечерам у нас
некоторые сотрудники принимают душ. Душевые на первом этаже, и все могут ими
воспользоваться. Ничего странного в этом нет. Но обычно все так торопятся с
работы, что душ принимают только в перерывах, чтобы не задерживаться после
шести.
— Как вы думаете, убийца кто-то из своих? Или
посторонний, проникший на территорию института?
Фортаков тяжело вздохнул. Потер подбородок. Потом неуверенно
заговорил:
— Поверить в «пришельца» мне трудно. Получается, что
неизвестный специально залез на охраняемую территорию, чтобы убить Хохлову?
Если он так хотел ее убить, почему не сделал это в другом месте? Она ведь жила
одна. Нет. Я скорее думаю, что это сделал кто-то из наших, как это ни
прискорбно, но, видимо, так оно и было на самом деле.
Он не успел договорить, когда за стеной раздались громкие крики,
быстрый топот ног, пронзительный женский крик.
— Что случилось? — обернулся к двери Фортаков.
Дронго вскочил с места, подбежал к двери, распахнул ее. В
коридоре у приемной директора толпились люди. Раздавались крики:
— Ей плохо!
— Что случилось? — поспешил к ним Дронго. Он
увидел растерянное лицо Архипова. Его секретарь лежала на диване.
— Идемте! — крикнул всегда сдержанный Сергей
Алексеевич, бросаясь к лестнице. За ним побежало несколько сотрудников.
