— Вот и до меня добрались, — пробормотал Сергей
Алексеевич.
— Убийца увидел, как в здание вошла Ольга Финкель, и
поспешил за ней. Но убийца ошибся. Это была Хохлова. После совершения
преступления убийца вернулся в основное здание, помыл руки или принял душ,
успел подняться к себе в кабинет в кабине лифта и потом покинуть территорию
института. И тогда я спросил себя, кто именно мог оказаться этим убийцей в ту
ночь. И кто мог наблюдать за зданием из своего кабинета? У кого была
возможность попасть в технический отдел, достав ключи от лаборатории, чтобы
похитить инструмент из лаборатории? И наконец, кто мог испытывать чувство
ненависти к Ольге Финкель? Это был только один человек — Георгий Ильич Зинков.
Все обернулись на Зинкова. Тот сидел молча, не шелохнувшись.
Наконец его губы разомкнулись:
— Глупости. Все на уровне сплетен. Бабьих сплетен. Я
никогда и никого не убивал. И уж тем более не хотел убить Ольгу.
— Правильно, — кивнул Дронго, — вы никого не
убивали. Более того, вы, очевидно, даже любили Ольгу, и у вас, возможно, были с
ней неплохие отношения. Но она мне жаловалась, что некоторые женщины «сидят как
собаки на сене», очевидно, имея в виду вашу жену. Но ваша супруга Людмила
Давыдовна все видела и давно обо всем догадывалась. И именно она решила
положить конец вашей связи.
— Нет! — закричала Фирсова. — Нет.
— Вы с ума сошли? — гневно спросила
Моисеева. — Что у вас за дурацкие эксперименты над людьми? Вы хотите
сказать, что сексуальным маньяком была Людмила Давыдовна?! Не смешите людей!
— Это не смешно, — упрямо сказал Дронго, —
она знала об отношениях своего мужа с Ольгой Финкель. Знала об их взаимной
симпатии. Краснолуцкая, сама того не подозревая, сообщила нам важную деталь. В
последние месяцы Ольга стала задерживаться на работе, отправляясь принимать
душ. Очевидно, Людмила Давыдовна тоже заметила эту особенность.
Фирсова сидела молча, белая как мел, вцепившись ногтями в
краешек стола.
— Все журналы и картинки были блефом, рассчитанным на
отвлечение истинных намерений женщины, которая ревновала своего мужа к молодой
сопернице. Она постепенно начала обо всем догадываться. И в тот вечер,
возможно, заметила Ольгу, которая входила в здание сразу после работы. Именно
тогда она решилась на преступление, которое уже давно готовила под видом
мужчины-маньяка. Она схватила нож и поспешила в отдел. В комнате она ударила
Хохлову по спине и, когда та обернулась, била ее в живот, лишь позже обнаружив
свою ошибку. После этого она покинула отдел, вернулась в основное здание, в
полном смятении чувств помыла руки и поднялась в свой кабинет, не заметив, что
в кабине лифта даже остались капельки воды.
Зинков, повернувшись, смотрел на жену расширившимися от
ужаса глазами, а та молчала, все еще продолжая держаться за краешек стола.
— Людмила Давыдовна все сделала правильно, —
безжалостно продолжал Дронго, — за исключением одной небольшой детали.
После совершенного убийства она прячет халат Шенько и в полном смятении
сообщает Фортакову, что они идут в гости с Зинковым. Но самого Георгия Ильича
она забыла об этом предупредить. И когда я недавно уточнил у него, куда они
отправились в день первого убийства, он честно сказал, что они поехали домой. И
Фортаков заметил, что они поехали домой. Это был небольшой прокол, но заметный.
Во втором случае все было выверено дощ секунды.
Она договорилась встретиться с соперницей у женской душевой.
Когда Ольга подошла туда, она была уже в самой душевой. Коренев видел, как
закрывалась дверь. Очевидно, она открыла дверь и позвала Ольгу. Та вошла в
душевую ничего не подозревая, и получила несколько ударов в живот. После чего
Фирсова поднялась наверх и попросилась на прием к Архипову.
Все смотрели на Фирсову, а та молча уставилась на своего
мужа, лишь качая головой, словно отрицая саму возможность убийства.
— Нет, — шептала она, глядя на него, — нет,
нет…
— Все на уровне рассуждений, — хрипло сказал
Левитин, не в силах переносить эту сцену. — Где доказательства?
— В ГАИ, — сказал Дронго.
— Что? — не понял Левитин.
— Фирсова имеет автомобиль, но не управляет им в
городе. Я заинтересовался, почему она до сих пор не имеет прав. Оказывается,
дважды медкомиссия обращала внимание на зрение Фирсовой. Она дальтоник, плохо
различает цвета. Этот медицинский факт зафиксирован в ее личном деле, и поэтому
ей до сих пор не выдают права. А убийца перепутал цвет блейзеров Ольги Финкель
и несчастной Аллы Хохловой. Темно-синий цвет так легко перепутать с черным,
когда плохо различаешь цвета. Вам нужны еще доказательства?
— Нет! — закричала Фирсова, качнувшись. —
Нет, я не хотела. Я их не убивала. Нет, я их не убивала.
Зинков бросился к ней. Сидевшие рядом сотрудники
повскакивали со своих мест.
— Нет! — кричала Фирсова, вырываясь из их
рук. — Нет, — продолжала кричать она.
— Сестра, — позвал свою сотрудницу, находившуюся в
приемной, Михаил Федорович, вскакивая со своего места, — быстрее укол.
Эпилог
Все уже давно разъехались. Фирсову увезли в больницу, Михаил
Федорович поехал вместе с ней. Зинков также вызвался сопровождать супругу.
После того как разошлись потрясенные сотрудники, в кабинете Сергея Алексеевича,
кроме него самого, остались полковник Левитин, следователь Климов, профессор
Моисеева и Дронго.
— Как вы догадались? — настаивал Климов. —
Или вы подозревали ее с самого начала?
— Нет, конечно. Но журналы и удар в спину меня сильно
смутили. Потом я понял, что меня беспокоит. Почему убийца выбрал столь
неудачное место? Почему решил действовать именно на территории института?
Настоящий маньяк никогда не выдает себя таким образом. Наоборот, он
маскируется, стараясь совершать свои преступления подальше от дома или своей
работы. А появившийся в институте маньяк словно нарочно вызывал огонь на себя.
Именно тогда я проверил все материалы о маньяках, появлявшиеся в центральной
печати. И отметил для себя, что примерно десять месяцев назад во всех газетах
писали о разоблаченных и найденных маньяках. Это была уже характерная деталь.
Когда произошло второе убийство, я не сомневался, что все
дело в самой Ольге. Убийца охотился именно за ней. Но кому могла помешать
молодая женщина? И почему обе убитые были из одного отдела? Вывод напрашивался
очевидный — это не маньяк. Сначала я подозревал Зинкова, считая, что тот решил
избавиться от надоевшей ему пассии. К тому времени мне было очевидно, что между
Зинковым и молодой женщиной могли быть какие-то отношения, хотя мне лично
больше понравилась Фирсова.
В разговоре со мной раздраженная Ольга бросила несколько
фраз, которые слишком явно свидетельствовали о ее чувствах. Позже Фортаков
рассказал мне о вечере первого убийства, когда его руководитель отдела
переоделась и, сидя в машине, ждала своего супруга. Она хотела обеспечить себе
очевидное алиби. А я обратил внимание на то, что они поехали домой. И на тот
явный факт, что она дальтоник.
