— На всякий случай мы держим дверь закрытой, —
пояснил он, вставляя ключ в замочную скважину. Дверь со скрипом открылась. Из
соседнего кабинета вышли две пожилые женщины.
— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась одна из
них, — Михаил Михайлович, у нас опять случаются перебои с электроэнергией.
— Вы же видите, я занят, — недовольно заметил
Сыркин.
Женщины переглянулись, но ничего больше Не сказали и пошли к
выходу.
— Я думал, здесь боятся даже проходить рядом. Вдруг
появятся привидение или даже убийцы, — пошутил Дронго, — а ваши
сотрудницы даже не реагируют на появление в коридоре чужого.
— Какие привидения, — вздохнул Михаил
Михайлович, — здесь за последние месяцы столько людей побывало.
Дронго вошел в комнату. Последние месяцы она явно
использовалась как склад ненужных вещей. Пахло пылью и плесенью.
— Лампочка не работает, — виновато сказал Сыркин,
пытаясь включить освещение.
— Здесь всегда вот так грязно? — спросил Дронго.
— Полгода назад было значительно чище, — признался
Михаил Михайлович. — Вы хотите еще что-нибудь посмотреть? Или, может, мне
лучше принести лампочку. У нас где-то был довольно мощный фонарь.
— Не нужно. Я думаю, что здесь все уже осмотрели.
Сейчас мы вернемся к вам в кабинет, и вы мне постараетесь подробно рассказать
еще раз обо всем, включая побег вашего бывшего охранника.
— Хорошо, — покорно согласился Сыркин, —
расскажу еще раз.
— И дадите мне посмотреть личные дела всех двадцати
шести задержавшихся в тот день. И еще два дела — Мовчана и Мастукова.
— Это не могу, — глухо признался Сыркин, —
без разрешения директора не могу. И даже если он разрешит, тоже не могу. У нас
в отделе кадров свой особист сидит. Он личные дела никому не дает. Это
запрещено. У нас режимный институт.
— В общем, ситуация блеск. Шаг влево, шаг
вправо… — невесело улыбнулся Дронго. — Никогда не работал в таких
чудовищных условиях. Ладно. Пойдемте к вам, и вы мне снова все расскажете.
Может, мы что-нибудь и придумаем. Кстати, где находятся туалеты? Их, кажется,
нет на первом этаже.
— И на втором нет. Здесь канализация все время
протекала, и мы их закрыли. Давно. Уже два года назад.
— Значит, ваши журналы появлялись в основном
здании? — быстро спросил Дронго.
— Точно. И вчера мы их там нашли. В коридоре, прямо на
том самом этаже, где сидит Сергей Алексеевич. Поэтому мы сразу и решили
обратиться к вам.
Они вышли из комнаты, где было совершено убийство. Дронго
повернулся, чтобы еще раз посмотреть на противоположную стену. Михаил
Михайлович возился с замком. И именно в этот момент за их спинами раздался
чей-то недовольный голос:
— Что вы здесь делаете?
Сыркин вздрогнул, а Дронго усмехнулся, медленно
поворачиваясь в другую сторону.
— Не думал вас здесь встретить, — услышал он
следующую фразу.
Глава 3
— Я, признаться, тоже не надеялся больше с вами
увидеться, полковник, — ответил Дронго.
Перед ним стоял полковник Левитин, возникший в коридоре,
словно призрак. Увидев Дронго Левитин нахмурился.
Эта встреча не входила не входила в планы Дронго. Он не
хотел, чтобы сплетни о его появлении в институте помешали негласному
расследованию.
И уж тем более в его планы не входила встреча с г
полковником Левитиным. Но ничего уже нельзя было исправить. Полковник увидел,
как он выходил из комнаты, где было совершено убийство, и сразу все понял.
— Зачем вы здесь? — неприязненно спросил
Левитин. — Я считал, что у вас несколько другая специфика. Вы привыкли
спасать мир. Какое вам дело до обычного психопата? — Он явно издевался.
— Если я скажу, что зашел сюда погулять, вы же не
поверите? — спросил в своей обычной ироничной манере Дронго.
— Погулять, — передразнил его полковник. — А
вы, Михаил Михайлович, очевидно, забыли, что у вас режимный институт и сюда
нельзя пускать посторонних без разрешения. Или вы решили, что этот человек
сумеет сделать то, чего не могут сделать наши сотрудники? Кто ему разрешил
войти? У него нет допуска на подобные объекты.
— У него есть разрешение, — мрачно констатировал
Сыркин.
— Кем подписанное? Вами? Решили вспомнить свою
молодость, поиграть в детективы?
— Директором, — ответил Михаил Михайлович, закрыв
наконец дверь. — И не стоит говорить со Мной в таком тоне. Когда я получил
полковника, вы были еще лейтенантом. Поэтому оставьте свой тон.
— Я вам ничего еще не сказал, — разозлился
Левитин. Один из его сотрудников стоял рядом, и вся ситуация была ему особенно
неприятна. — Я лишь собираюсь сказать все, что думаю. И насчет разрешения
для этого господина. И насчет его пребывания в этом месте. Комнату, где
произошло убийство, показывали ему именно вы, Михаил Михайлович.
— А я не знал, что ее нельзя никому показывать. —
Сыркина уже трудно было остановить. Он, очевидно, долго разогревался и так же
долго остывал. — Вы сами сказали, что эта комната вам уже не нужна.
Сказали еще месяц назад, разрешив использовать ее как склад.
— Хорошо, — примирительно сказал Левитин, —
не будем спорить. — Выведите этого человека отсюда. Мы потом продолжим
разговор.
— У меня разрешение до трех часов дня. Если хотите, я
его вам покажу, полковник, — вставил Дронго. — А как вы здесь
оказались? Так уж случайно? Или вы приехали сюда с определенной у целью?
— На что вы намекаете?
— Режимный институт, — вздохнул Дронго. — Вам
небось успели сообщить, что на территории института появился неизвестный. К
хорошему быстро привыкаешь, полковник. Я как-то за эти несколько лет успел
отвыкнуть от атмосферы повального стукачества, которую насаждали типы вроде
вас. Но, очевидно, на секретных объектах количество сексотов все еще превышает
допустимую для приличных учреждений норму. Разве не так?
— Я не хочу с вами дискутировать на эту тему, — поморщился
полковник, поворачиваясь к выходу. — До свидания, Дронго. И не нужно вам
больше здесь появляться. Это нервирует людей. Вы сами должны все понимать.
Когда он со своим сотрудником вышел из коридора, Дронго
взглянул на Михаила Михайловича.
— А вы смелый человек, — улыбнулся он.
— Да я с испугу такой, — отмахнулся Сыркин. —
Я просто испугался. Формально он прав. Посторонним на территорию института
нельзя входить.
— Чувствую, что мой разговор с Мастуковым сегодня может
сорваться. Да и у вас с Сергеем Алексеевичем будут крупные неприятности.
Кажется, мне лучше покинуть территорию института.
— Вы отказываетесь от расследования? — удивился
Михаил Михайлович.
