Туда кольцо и позвало. Этот зов был как врожденный инстинкт. Ничему не надо учиться, ничего не нужно запоминать. Ты просто знаешь, и все. Четко.
Все бы хорошо, да только посольство находилось гораздо севернее. Алесса заколебалась: неужто Вилль тоже решил погулять под луной? Интересно, один или подружку захватил?
«Мымррра!»
Розовый куст слева качнулся. Алесса вздрогнула, машинально потянувшись к сапогу, приподняла согнутую в колене ногу. И поставила обратно, выпрямляясь.
Это была всего лишь кошка, ночная серая кошка. Она вышла на дорогу и облизнулась. Судя по умильной мордочке с янтарными пуговками глаз, для кого-то эта ночь стала последней. Кошка подошла, мазнула хвостом по Алессиному сапогу и, прогнувшись всем телом, нырнула под забор.
Почему-то встреча показалась знаковой. Ведь науми тоже вышла на охоту?
Липовую улицу пересек безымянный переулок и повел на запад. Дома стояли все теснее, а магические фонари сменились масляными. В воздухе повис мерзкий привкус, поначалу едва уловимый, с каждым шагом он крепчал и распадался на запахи рыбы, подгнивших овощей и подобной пакости, а вскоре обнаружился их источник.
Трущобы встретили девушку, в первую очередь, кучей мусора в яме, во вторую – порскнувшими оттуда крысами. Алесса, брезгливо сморщившись, обошла помойку по широкой дуге: южная кошка терпеть не могла мышей.
Серыми, как мыши, были дома. Алесса с досадой отметила, что стены каменные и довольно высокие: даже в зверином обличье не забраться на крышу. Разве что к кому-нибудь в окно, но это лишь в крайнем случае. Шанс схлопотать по лбу чем-то увесистым перевешивал надежду на радушную встречу. А кто может обитать в таком захолустье? Стены не только серые, но и грязные; кирпичи из дрянной глины крошились разве что не на глазах; откуда-то доносилось хлопанье крыльев, но самих нетопырей Алесса не увидела. На фоне этого убожества ярко-алые ставни на втором этаже смотрелись как рубин в коровьей лепешке. Только пришло на ум это сравнение, как из окна послышался пьяненький, развязный женский смех и стих так же внезапно, будто хохотунье залепили рот. Девушка перешла к соседнему дому.
– Ви-илль! – завернув голову за угол, протяжным шепотом позвала Алесса.
Никто не ответил ей, даже ветер. Как назло, небо заволокло, и о Белой Сестре напоминала только размытая проплешина чуть светлее, чем грязно-серая вата облаков.
Только бы ливень не начался.
«В черном-черном городе?» – неловко съязвила девушка.
Южная кошка поджала хвост. Ей тоже было не по себе.
Алесса отошла к входной двери с масляным фонарем, свисающим на черной цепи с деревянного козырька, и присела на прибитую к двум чурбачкам доску. В тоннеле меж домов, куда звало кольцо, затаились зыбкие тени, и уходить от света к ним вовсе не хотелось. А хотелось сидеть и думать, что Вилль придет к ней сам. Как раньше…
…в самый последний момент…
Внезапно Алесса почувствовала чужой взгляд и едва не заорала: рядом на скамейке на расстоянии ладони от ее руки сидела жирная серая крыса!
Знахарка плюнула в нее и решилась. Чего трусит, в самом деле?!
Перехватив нож удобнее, она шагнула во тьму.
Внутри оказалось не так страшно, как можно было предположить. Почти у каждой двери висел на цепи масляный фонарь, и неважно, что половина не горела, главное – они были. Жители трущоб как смогли обустроили свой мирок. Алесса видела и закрытый колодец с целым, не уворованным ведром на веревочке; и столик со скамьями в полуарочной нише; и некое подобие крохотного – в три локтя – палисадника. Нашлись и нетопыри. Алесса чуть на попу не села, когда один пронесся мимо лица, крылом зацепив щеку, и прямо у нее на глазах схватил мотыля, дотоле мирно кружившего у фонаря.
Девушка быстро шла по улице, длинной, совершенно пустой, а кольцо волновалось все сильнее. Поворот направо она едва не проглядела – до того был узким. Затем – налево. А потом… еще куда-то. «Куда-то» вывело к городской стене, которую подпирали горы разносортного хлама, но Вилля в них не было. Начиная закипать, Алесса вернулась и встала на углу подле ржавой водосточной трубы.
Итак. Она заблудилась – раз. Вилль совсем рядом – два!
Рукоять Разящего стала скользкой. Гномьей работы длинного смертоносного лезвия в полтора пальца шириной, способного пробить чье-то сердце навылет. Алесса пыталась прислушаться к своему, но отвлекал писк треклятой крысы, точившей лаз, хлопанье нетопыриных крыльев. А еще – шаги из проулка справа. Бесшумные, их выдавало лишь шарканье когтей о землю. Собака или… или волк?!
– Вилль!
– Ррр…
Белая голова выплыла, казалось, прямо из стены, как призрак, знакомо сверкнули раскаленные угли глаз… Снежный пес!
Это было так неожиданно и страшно, что Алесса забыла, как дышать. Это было невозможно! Вилль сказал, что убил демонов!
…Зверь поводил носом из стороны в сторону, принюхиваясь не к следам, а к сущности жертвы. Наконец почуяв знакомое, выбрался на улочку целиком и сел, склонив голову набок.
Но Алессы там уже не было. Только труба, задетая локтем, тревожно гудела.
Она бежала вперед, потому что сворачивать было некуда. Проклятая улица тянулась и тянулась, не желая поделиться хотя бы одним проулком, одной щелью, где можно затаиться и переждать. Мешок монотонно шлепал по спине – видать, лямки затянула плохо.
Это невозможно…
Мелькнуло светло-рыжее окошко на втором этаже, но оно уже позади, а возвращаться нельзя.
Просто невозможно… Стоп! Это же невозможно! Снег не шел, да и вообще, откуда в Скадаре взяться снегу?!
Девушка перешла на легкий бег, затем – на шаг. В сапог впилось что-то острое, едва не прорвав подошву, и это окончательно отрезвило. Зажав нож в зубах, Алесса выцарапала глиняный осколок и с отвращением швырнула его, затем сняла мешок, чтобы перетянуть узлы.
Северингский снежный пес приходил в метель и был с ней одним целым, зависимой, но неотъемлемой частью. А здесь что? Жара да песок! Вон, собака под домом валяется дохлая… И не пахнет. В жару?!
Алесса надела мешок, подпрыгнула, уравновешивая содержимое, перехватила нож и подошла к падали. Глаза несчастной дворняги не отражали ничего: стеклянные пуговицы, вставленные в чучело без костей, которое живым-то никогда не было и к которому теперь даже крысы не притронутся – побоятся. А пес не боялся, и больно ему не было. Демон выпил все, даже страх. Все. До капли. Он не стал калечить тело, просто забрал жизнь и ушел. Северингские твари походили на бешеных зверей, необузданных в своей жажде страха и боли, а этот – расчетливый, аккуратный убийца.
– Как наемник, – вслух прошептала девушка.
– Ррр?
Медленно Алесса подняла голову…
На фоне бледного пятна в облаках башка зверя казалась почти черной, окруженной мерцающим ореолом, а глаза засверкали еще ярче. Он неспешно покачивал лапой, свешенной с крыши, и – Алесса готова была хвост отдать на отсечение – рассматривал ее с интересом. Чуждым, демонически извращенным, но это было именно любопытство, а не алчность.
