– Так я каждый раз со своим самоваром был. Надо было их сплавлять куда-то, но они цепкие были…
– Такие попадаются, это точно, – согласилась Колобова. – Но я не из таких. Я вообще сама бросаю, если что. И потом я этих телок не понимаю… Но предположим, ты послал их, так что теперь – газ включать и головой в духовку? А если у тебя, к примеру, в квартире, электрическая плита…
Валя весело рассмеялась.
– Валечка, – осторожно спросила Аня, – ты что-то приняла уже?
– Да, пару колес для бодрости. Меня сейчас немного колбасит, но это временное явление. Еще пяток минут – и отпустит.
– Это Сема тебе дал?
– Не помню. Да какая разница? Меня мамашка как-то застукала, как я их глотаю. «Ой, доченька, что это такое?» Я ей говорю: «Мама, сейчас время такое. Надо каждой девушке это выдавать, начиная с пятого класса, чтобы не залетела…»
Колобова трещала, не умолкая. И только когда подъехали к клубу, сказала:
– А как мы так быстро добрались? Только сели в машину, раз – и уже в «Колораде».
Николай, закрывая дверь автомобиля, покачал головой и шепнул Ане:
– Как девочку-то растащило!
Глава двенадцатая
Народу в зале было много, хотя свободные столики все же присутствовали. Гремела музыка. За двумя сдвинутыми столами, сервированными на семь человек, сидели Денис Казанов, Сема Лисовой и Гоша Гацкан. Последний был уже изрядно пьян, и, увидев его, Валя засмеялась:
– Чую, предстоит еще одна бесцельно прожитая ночь! – Потом уставилась на Тарутина, словно впервые увидела его, и спросила: – У тебя с Анютой серьезно?
– Более чем, – ответил Николай.
– Это хорошо. Ты смотри, не обижай ее – она классная.
Другие девушки еще не приехали. Как объяснил Денис, у Кристины небольшие проблемы: отец не хочет ее отпускать. Но она обязательно будет. Поскандалит дома, и на отцовской машине ее привезут сюда под охраной. Гречина приедет с ней.
С Николаем вся троица поздоровалась за руку. И каждый сказал, что где-то его видел.
– Так сколько раз пересекались, – ответил Николай. – Ты где этот Новый год встречал? – поинтересовался он у Дениса Казанова.
– В «Олимпии».
– Так и я там же.
– Хорошо тогда оттянулись, – улыбнулся Денис. – Помнишь, какой стриптиз Снегурка тогда закатила?
Подошел молоденький официант, спросил, что господа будут заказывать.
– Ты что, здесь первый день? – скривился Семен.
– Второй, – признался официант.
– Тогда прощаю тебе твою наглость, – махнул рукой Лисовой. – Здесь нам таких глупых вопросов не задают. Сразу приносят, как мы только заходим. А тебя ждать пришлось, да еще такого тупого. Студент, небось?
– Студент, – признался паренек.
– Значит, до шести утра у тебя смена, а потом ты сразу на лекцию?
Официант кивнул.
– Ну, тогда слушай внимательно и запоминай, чтобы ни сейчас, ни потом не напоминать. Как увидишь, что мы вошли и сели за столик, сразу тащишь ведерочко со льдом. Пару бутылок шампанского брют, литровую «Баллантайна» двенадцатилетнего, колы, фруктов…
– И все? – удивился официант.
Лисовой только отмахнулся, посмотрел на Гацкана. Обвел взглядом сидящих за столом.
– Где Кристина с Иркой?
– Едут, – ответила Колобова и опять засмеялась.
Тарутин подозвал проходящую мимо похожую на школьницу официантку и сказал, что хочет сделать заказ для себя и своей девушки отдельно.
– Мне дайкири, – попросила Аня.
Официантка записала в блокнотик, смущаясь под пристальным взглядом Семы Лисового.
– Соус табаско и вустерс имеются? – интересовался Николай. – Веточка сельдерея, надеюсь, тоже найдется?
Он обернулся к Ане:
– Забыл, тебе дайкири с каким ромом? Баккарди или гавана?
– Гавана голд.
Тарутин покосился на Лисового, который продолжал раздевать официантку глазами.
– Вы все слышали, – сказал он девушке. – Хотя пойду-ка сам посмотрю, как у вас бармен работает. А то он в дайкири не сок лайма добавит, а лимонного плеснет.
Тарутин и молоденькая официантка направились к мигающей голубым светом барной стойке. Казанов смотрел им вслед.
– Вспомнил! – вдруг обрадовался он. – Точно, это он был в «Олимпии»! Он с какой-то крутой компанией сидел. Это как раз они Снегурку на стриптиз подписали. Дед Мороз тоже начал раздеваться, но его вовремя остановили, но все равно потом долго по всему залу валенки искали.
Денис обернулся к Ане:
– А ты где его подцепила?
– Почему подцепила? – обиделась Аня, думая, как ответить, и вдруг выпалила неожиданно даже для самой себя: – Мы с ним в Гонконге познакомились.
– И что он там делал? – включился в разговор Гацкан.
– Деньги, – спокойно ответила Аня. – У него брокерская контора на бирже.
Она посмотрела на стойку, за которой Николай о чем-то беседовал с барменом.
– Он что, в Гонконге живет? – поинтересовался Казанов.
– У Коли пентхаус в Ценрал энд вестерн. Это деловой район. Но с террасы его пентхауза видно море, острова и вершины горы Виктории.
– А Катани далеко от него живет? – проявила заинтересованность Валечка Колобова.
– Относительно. У Такедо и офис, и квартира на Таймс-сквер – на площади, где как раз располагаются дома моды и самые дорогие магазины. Но там такой муравейник! Если там жить, то вскоре начинает казаться, что весь мир такой же – переполнен спешащими куда-то людьми, у каждого из которых какая-то цель или миссия. И когда ты там, трудно поверить, что где-то есть места, где нет суеты.
По-прежнему грохотала музыка. К столу подошла та самая официантка с подносиком, а следом и Тарутин. Он снял с подносика стаканы с коктейлями и поставил их на стол. Колобова посмотрела на дайкири.
– А я такой коктейль не пробовала даже, – сказала она и задумалась, припоминая. – Кажется, ты и вчера его пила? В «Старом боцмане»?
Аня подвинула ей свой стакан. Валечка сделала небольшой глоток через соломинку, потом еще один.
– Класс! – восхитилась она. – Чего я раньше-то…
– Еще один дайкири, – попросил Тарутин официантку.
– Вообще-то это любимый коктейль Хемингуэя, – напомнила Аня, но все пропустили это замечание мимо ушей, очевидно, не представляя, кто такой Хемингуэй.
– Через две недели после праздника Дня независимости вся Америка отмечает День дайкири, – продолжила Аня.
– У них много хороших праздников, – поддержал тему Николай. – Например, День благословения велосипедов.
