– Согласен. Договорились: у вас дома ровно в восемнадцать.
Глава четырнадцатая
Николай явился за полчаса до назначенного вице-губернатором срока. Пришел он с букетом и, протянув цветы, объяснил:
– Это чтобы как-то сгладить. И чтобы встреча с Колобовым не казалась такой уж официальной.
Аня поставила цветы в вазу на столе в гостиной. Николай опустился в кресло и сразу спросил:
– Наверняка тебя интересует, как идет следствие?
Аня кивнула. Николай задумался, судя по всему, может ли он делиться всем, что ему известно.
– Хорошо, я расскажу, – произнес он. – Сегодня возбудят дело по убийству в ночном клубе. Завтра оба дела объединят в одно. Пока мне известно немногое. Пистолет, из которого был убит Гацкан, отправлен на экспертизу, результаты которой мне неизвестны. Но если вдруг выяснится, что это тот же ствол, из которого был застрелен Лесневич, то тогда… – Николай покачал головой. – Но такого не может быть!
– Почему? – спросила Аня.
– Потому что это большая наглость – дать понять следствию, что оба убийства совершил один и тот же человек. Человек, который был и на свадьбе, и в ночном клубе. Но ни вы, ни я в зале не видели никого подозрительного. И вряд ли он мог скрываться в подсобных помещениях.
– А что, если кто-то пытается подкинуть следствию единственно объясняемую версию? – предположила Аня. – Версию, что Лесневича застрелил Гацкан, который и обнаружил труп на свадьбе. Потом он же в туалетной кабинке клуба застрелился или случайно выстрелил из того же пистолета себе в сердце.
– Может, и так. Только где все это время находилось орудие убийства Лесневича? Гацкан на свадьбе… вернее, уже после того, как свадьба трагически оборвалась, был обыскан – пистолета при нем не обнаружили. Экспертиза показала, что он не стрелял. Так где был спрятан пистолет?
Аня пожала плечами, и в этот момент зазвонил ее мобильный. Вызывал вице-губернатор Колобов, он попросил, чтобы капитан Тарутин спустился и встретил его. Вице-губернатор обещал подъехать через шесть минут.
Оставшись одна, Аня задумалась о том, что только что узнала от Николая. Действительно, пистолет не был найден. Дом Красильникова не обыскивался, разумеется. Но обслуживающий свадьбу персонал был опрошен. Посторонние в дом не заходили, если не считать посещения туалетов на первом этаже. Но за всем наблюдали ребята из службы безопасности и камеры видеонаблюдения. Можно, конечно, предположить, что Лесневича убил кто-то из охранников Красильникова… Но зачем это ему? То есть зачем это Красильникову?
Колобов вошел в квартиру, посмотрел на старые обои и обратился к сопровождающему его Тарутину:
– Куда?
Николай провел гостя в комнату, где на столе стояла ваза с букетом.
– А я вот не сообразил, – усмехнулся Колобов. – Ведь знал, что иду домой к симпатичной девушке, а голова не сработала.
Он сел не в кресло, а расположился на стуле возле стола. Еще раз посмотрел на цветы и обратился к хозяйке:
– Я, признаться, удивлен, что вы оказались в этой компании. Вы старше моей дочери и остальных ее друзей. К тому же я видел вас на той треклятой свадьбе и подумал, что вы просто фотограф, хотя по вашему виду этого не скажешь. Потом вы пишете для этого Сухотина… Я навел справки, и мне доложили, что вы – дочь академика Игнатьева – человека сколь уважаемого, столь и непредсказуемого, экстраординарного.
– Мой отец член-корреспондент, – напомнила Аня.
– Не суть, – отмахнулся вице-губернатор. – То есть вы по своему развитию выше, чем то гламурное быдло, окружающее мою дочь. Вы жили в Штатах, удачное замужество, а теперь вдруг внезапное возвращение на родину. И сразу вокруг вас происходит такое.
– Честно говоря, сама не ожидала…
Колобов прервал ее жестом:
– Сначала я решил только посоветоваться с вами, но сейчас уже принял решение, что мне делать с дочерью. Я решил отправить Валю учиться за границу. Там она будет далеко от людей, рядом с которыми ей находиться необязательно.
– Мой совет – не стоит этого делать, – сказала Аня. – Там окажутся другие люди. Хуже они будут этих или лучше, но Валя для них будет чужой, и отношение к ней будет соответствующее. Я бы посоветовала вам отправить Валю не учиться, а работать. Могу предложить место в известном торговом доме «Киото Катани».
– В модельный бизнес? – нахмурился Колобов. – Вы серьезно? Это же болото!
– Моделью она не будет, я вам обещаю, ее завалят другой, может быть, административной работой. Будут помогать и заботиться о ней. Ей понравится, а главное – у нее появятся цель и новые друзья. А потом она вырвется из того болота, в котором находится сейчас. Могу заверить, что наркоманов в окружении моего друга нет: он их сам терпеть не может, как и очевидных извращенцев и эпатажных геев.
Колобов испытующе смотрел Ане в глаза, уставился, не мигая. Ей даже показалось, что вице-губернатор сейчас взорвется. Но он произнес спокойно:
– Возможно, вы правы. Я подумаю, поговорю с дочкой.
Он обернулся к Тарутину:
– А к вам, капитан, только одна просьба. По возможности держите меня в курсе расследования обоих убийств. Я могу, конечно, звонить начальнику ГУВД, а он соответственно переложит эти обязанности на других, а те, вполне возможно, на вас… Не лучше ли напрямую взаимодействовать? Это и в ваших интересах. Вам тридцать лет, вы до сих пор капитан. А я помогу получить и новое звание, и более высокую должность. Для начала вы станете заместителем начальника районного отдела полиции по уголовному розыску. Район выберете сами. А хотите, оставайтесь в следственном комитете, возможности для служебного роста мы найдем и там. Согласны на такое сотрудничество?
– Согласен, – кивнул Тарутин.
Колобов поднялся:
– Я пойду, провожать меня не надо. То, что хотел сказать, уже сказал. – Он пошел в выходу, но остановился на пороге, обернулся: – К вам, Анна Михайловна, еще одна просьбочка. Поскольку вы что-то обещали Сухотину, то пообещайте и мне: чтобы ни одной фотографии моей дочери не появилось в печати.
– Обещаю.
Колобов не шелохнулся, он ждал других слов.
– Пришлите ко мне вашего человека, – продолжила Игнатьева, – и я под его контролем удалю с носителя все снимки, которые тот посчитает нужным удалить.
– Отлично! – Колобов протянул ей руку. – И прощайте. Надеюсь, вы сделаете эту работу, а я уж, извините, привык оплачивать чужие усилия, которые не направлены против меня. – Он кивнул Николаю. – Счастливо оставаться.
Кто-то ждал Колобова на лестничной площадке, потому что раздались шаги нескольких человек, спускающихся по ступенькам.
– Почему-то мне кажется, что скоро позвонит Красильников, – предположила Аня.
– Не сегодня, – покачал головой Николай. – Это было бы слишком взаимосвязано, как будто они договорились сделать вам предложения. Хотя наверняка обо всем между собой договорились, потому что они всегда все решают сообща. У них давний совместный бизнес. Доходы там запредельные. Друг друга не обманывают, насколько мне известно, потому что любая ложь, любая несогласованность – и тогда крах всего.
