– Трубка у нее в руках, – ответил Николай. – Трубка в режиме громкой связи.
– Тогда сделайте трубочку на тихую связь, я Анечке кое-что скажу на ухо.
Аня нажала кнопку, собираясь выслушать то, что ей хотел сообщить отец, а Михаил Васильевич на всякий случай опять перешел на шепот.
– Анечка, я тебя очень люблю, – сказал он. – Ты у меня одна и других никаких уже не будет. Так что слушай…
Он сделал паузу.
– Симпатичный, говоришь? – спросил он. – А я тебе скажу, что твой Коля – красавец. И ты будешь дурочкой, если упустишь такого парня. Твой Марк, между нами, когда мы познакомились и беседовали, менее всего говорил о любви к тебе. Марк расспрашивал, как лучше всего и быстро заработать деньги. Я посоветовал ему вложиться в акции нефтяных корпораций, потом, при падении их курса, не мешкая брать акции электрических железных дорог, а еще лучше акции китайских производителей электроники, а также индийских производителей программного продукта. И желательно открыть свою брокерскую контору, выкупить место участника на бирже…
– Марк все так и сделал, – сказала Аня.
– Значит, молодец, – согласился профессор Игнатьев. – Но этот Николай вообще… Короче, ты ключ от своей квартиры, когда в окошко бросала, достаточно далеко забросила?
– Очень далеко, – успокоила отца Аня. – Куда-то за горизонт.
– Тогда я спокоен.
Разговор был закончен.
– Отец от тебя в восторге, – с улыбкой сказала Аня Тарутину.
– А я с недавнего времени в восторге от его работ. Читаю и получаю бешеное удовольствие. И потому удивляюсь, мягко говоря, когда в нашей Думе заседают женщины, которые там же заявляют, что им надо спешить домой, чтобы сварить борщ для мужей, а такой человек, как твой отец…
– Я поняла, – помогла ему закончить фразу Аня. – Если кухарка может управлять государством, то не до такой же степени, чтобы заседать в Думе.
– Да, – согласился Николай.
Потом они ужинали и разговаривали, пили шампанское и шутили. Шампанское закончилось, тут выяснилось, что у Николая совершенно случайно в кармане куртки есть еще одна бутылка, о которой он забыл. Шампанское отправили в морозильную камеру, затем, охлажденное, достали и открыли. Николай наполнил бокалы и произнес:
– Если честно, то я очень одинокий человек…
– Я это заметила, – рассмеялась Аня.
– Разве? – удивился он. – Мне казалось, что мне удается это скрывать. Но теперь я не одинок. То есть я, конечно, такой, как и прежде, но теперь мне гораздо лучше на этом свете… Потому что… Как бы это сказать?..
Аня приподнялась, поставила на стол свой бокал и шепнула:
– Можно я тебя поцелую?
Глава двадцатая
Аня проснулась, посмотрела на плечо Николая. Потом прикоснулась губами к этому плечу. Счастье пришло так неожиданно, когда она менее всего ожидала встретить его. Николай открыл глаза, обнял ее и прижал к себе.
– Сказка продолжается, – шепнул он.
И сразу раздался звонок мобильного телефона.
– Это будильник? – спросил Николай.
Но это был вызов. Часы показывали ровно семь тридцать утра.
– Игнатьева Анна Михайловна? – прозвучал голос в телефонной трубке.
– Да, это я, а кто меня беспокоит в такую рань?
– Из Главного городского управления следственного комитета. У нас к вам один вопрос. Вам принадлежит автомобиль «Мерседес» родстер красного цвета?
– Принадлежит, но я только вчера его купила.
– Номер помните? Документы на автомобиль у вас?
– Ну да, а что случилось?
– Вы должны подъехать к нам на набережную Мойки, дом восемьдесят шесть.
Николай забрал у нее трубку и сказал:
– Это капитан юстиции Тарутин, с кем я говорю?
Его голос, судя по всему, удивил звонившего.
– Коля, а что ты там делаешь? – оторопело спросили из трубки.
– Пришел с утра пораньше опросить свидетеля, Иван Васильевич.
Иван Васильевич некоторое время молчал, видимо, осмысливая сказанное Тарутиным. Николай зажал рукой трубку и шепнул Ане:
– Это полковник Евдокимов – мой самый главный начальник. – И поинтересовался в трубку: – Иван Васильевич, а почему вы сами звоните?
– Потому что не хотел тебя беспокоить в такую рань. Мне самому только что сообщили. Но раз ты все знаешь, то тогда работай дальше.
– Что я должен знать?
– Ночью возле известного тебе заведения «Колорадский папа» из проезжающей мимо машины были обстреляны двое молодых людей, вышедших из клуба. Оба, к сожалению, на месте скончались. Стреляли из красного «мерса»-кабриолета. Крыша была опущена. Стекла тонированы и вообще темно было. По номеру автомобиля и определили владельца, то есть владелицу… Честно скажи, Коля, давно ты там?
– Если уж совсем честно, то со вчерашнего вечера. Анна Михайловна Игнатьева – моя невеста. Я сейчас подъеду и подтвержу ее алиби.
– Твоя невеста знает, где сейчас находится ее автомобиль?
Тарутин обернулся к Ане, которая, прижавшись к его щеке, прислушивалась.
– Машина была на охраняемой стоянке во дворе дома возле бизнес-центра «Сенатор», – сказала она.
– Иван Васильевич, – вы слышали? – спросил Тарутин. – Вам достаточно этого объяснения?
– Через час встречаемся возле того бизнес-центра, – ответил полковник Евдокимов.
Николай вылез из постели и начал одеваться.
– Евдокимов еще совсем недавно был обычным следователем. Не простым, конечно, а старшим следователем. Я его еще застал на прежней должности. А меньше месяца назад ему присвоили полковника, и теперь он начальник городского управления. Такой вот взлет в карьере. Но по привычке Иван Васильевич пытается быть в курсе расследования всех особо важных дел. Особенно самых резонансных. Но чтобы он сам позвонил!
– Я поняла, о ком ты, – сказала Аня. – Он был тогда на свадьбе. И в клуб, когда Гацкана убили, тоже он приезжал. Неприметный такой мужчина.
– Я бы не сказал, – ответил Николай. – Но Евдокимов – очень опытный следователь. Кстати, они с Верой Бережной большие друзья. А еще Иван Васильевич недавно женился. Наверное, и сам в постели был, когда ему позвонили.
Машина стояла на том самом месте, где ее вчера менее суток назад оставила Аня. Все было как день назад, даже сторож был тот же. Но теперь он казался растерянным: судя по всему, следователь Евдокимов, которого Аня действительно уже видела на свадьбе и в клубе «Колорадский папа», уже успел допросить сторожа. Теперь полковник пытался разглядеть что-нибудь в салоне дорогого автомобиля, но тонировка не позволяла что-либо увидеть. Рядом находился полицейский в форме, который курил и спокойно поглядывал на сверкающий полировкой капот, демонстрируя, что и он при деле.
