– Этим делом занимается большая группа специалистов, в том числе и я, разумеется. Но Иван Васильевич в курсе всего и делает выводы.
Они разговаривали за ужином, потом беседа продолжилась уже после того, как убрали со стола. Вдруг Аня вспомнила:
– Это мне доцент Старков говорил про рыжеволосую девушку! Он видел ее с Сухотиным лет двадцать назад или даже больше. Старков переживал, когда Виктор Константинович увел у него невесту, а потом возил в своей машине рыжеволосую девушку и просил бывшего друга никому не говорить об этом, потому что рыжая – жена другого. А если Оксана Красильникова была участницей конкурсов красоты, организатором и информационным спонсором которых был Сухотин? Тогда они знакомы давно. И можно предположить, что рыжая девушка в его машине была именно Красильникова.
– Даже если они были знакомы, что с того? Когда это было? К убийствам прошлой ночью Сухотин не причастен, потому что его не было в стране. Сторож автостоянки и оба туркмена задержаны, последние наверняка уже дают показания. Владелец стоянки под подпиской, в полицейской базе он числится как участник одной из преступных группировок, но это было два десятка лет назад, и он был у бандитов всего-навсего водителем. В свое время получил небольшой условный срок и с того времени ведет честную жизнь. Я его видел – у него руки черные от машинного масла: скорее всего, сам копается в двигателях. У него пара ремонтных боксов, небольшой магазинчик запчастей и автомобильных масел да эта вот стоянка, куда ты по неосторожности поставила свой «мерс». Зачем ему убивать кого-то?
– Мне стоянку показал водитель Сухотина.
– Потому что других парковок нет поблизости. Даже я, если бы знал окрестные дворы, посоветовал бы оставить дорогую машину именно там. Сухотина не было на той свадьбе, Сухотина не было в «Колорадском папе», когда убили Гошу Гацкана, не было в городе вчерашней ночью… Тот, кто спланировал все эти преступления, вероятно, знал и о Сухотине, и о том, что у тебя появилась новая машина, которую ни с какой другой не спутаешь. Знал это водитель Сеня, но у него тоже алиби по всем эпизодам. Мирослава он не убивал – был в другом месте. Когда Гацкана убили – тоже. Сухотин подтвердил, что водитель в тот вечер отвозил его в загородный дом, а это больше полусотни километров от города. Минувшей ночью они оба были в Финляндии – и это уже доказано. Кто-то другой, кто все рассчитал, хотя трудно представить, что могло сложиться так удачно. С дураком любвеобильным сторожем повезло, туркменов можно запугать, да они ни за что не отвечают. Сказали, что крепко спали в будке, и на этом будут стоять. В крайнем случае, им грозит высылка из страны.
Напомнил о себе мобильный телефон. Аня взглянула на экранчик.
– Сухотин, – объявила она.
– Послушаем, что он скажет, – проговорил Николай.
Аня ответила на вызов.
– Я был в Финляндии, – услышала она голос генерального директора. – За день успел многое: и переговоры провести, и документы подписать; теперь у нас имеется собственная очень современная полиграфическая база. Печалит другое. Вы слышали о новых убийствах?
– Слышала, но только…
– Вот вам материал и для третьего выпуска. Я уже мчусь: меньше получаса назад выехал из Иматры, сейчас подлетаем к Выборгу. Через полтора часа будем в городе. Сегодня уж не будем встречаться, а вот завтра с утра, часиков в девять, встретимся в моем кабинете и все обсудим.
– Я подойду, конечно, но лишь за тем, чтобы написать заявление об уходе. Работать, когда…
Сухотин не дал ей договорить:
– Зря вы, Анечка, кипятитесь! Я понимаю, что все эти убийства… То есть сложившаяся обстановка действует на вас угнетающе, но вы репортер. Прекрасный репортер, лучший фотограф, с которым мне довелось сотрудничать, да и вряд ли когда встречу еще такого профессионала. Советую вам хорошенько выспаться, прийти в себя. А утром мы спокойно обсудим все. Гонорар я увеличу вам вдвое.
– Виктор Константинович, я готова даже вернуть полученное ранее: не хочу участвовать в этом. И потом мне начинает казаться, что эти убийства выгодны в первую очередь вам. Стоимость журнала растет, спрос на него такой, что…
– Что вы сказали? – едва слышно произнес Сухотин. – Преступления выгодны мне? Вы еще скажите, что я их организовал!
– Я не это имела в виду, – начала оправдываться Игнатьева. – Если вы обиделись, готова принести свои извинения, но вместе с заявлением об уходе. Полученные деньги верну, если вы скажете.
– Утром в любом случае увидимся, – примирительно произнес генеральный. – Если в девять часов рановато для вас, то давайте встретимся в десять в моем кабинете.
Разговор на этом закончился. Аня посмотрела на Тарутина.
– Я тоже считаю, что ты должна уйти из журнала, – произнес Николай. – У меня теперь нет долгов, и я смогу прокормить нас обоих.
– А у меня небольшие потребности, – шепнула Аня, обнимая его.
Глава двадцать вторая
Аня положила на стол заранее написанное заявление об уходе. Сухотин взял его и углубился в чтение, хотя на листке было всего несколько строчек.
– По российскому законодательству вы должны отработать еще две недели. Но можете быть уволены по соглашению сторон. Я готов пойти на это, если вы передадите все права на опубликованные ранее в моем журнале ваши снимки.
– Они и так ваши, – ответила Аня.
– Это еще не все. Вы предоставите ваш автомобиль для организации фотосессии. У меня такой проект: фотографии, сделанные как будто случайным свидетелем на улице возле входа в этот ночной клуб.
– Вы можете арендовать точно такой же автомобиль где угодно. Дешевле обойдется. А моя машина сейчас находится под арестом для совершения необходимых экспертиз.
Сухотин молчал, очевидно, выдумывая новые условия.
– Оригинал-макет второго выпуска «Кровавой свадьбы» уже отправлен в финскую типографию. Себестоимость журнала уменьшится, так что я смогу увеличить ваш гонорар.
– Дело не в деньгах.
– Если вы чего-то боитесь, то я снабжу вас охраной – профессиональными телохранителями, которые обеспечат вашу безопасность в любое время суток. Стоит это немало, но я готов понести и эти расходы. Вы быстренько готовите оформление третьего выпуска и уходите.
– Какое оформление? – удивилась Аня. – Фотографий все равно нет.
– А мы вместе что-нибудь придумаем. Разместим прижизненные снимки этих несчастных пацанов, сообщим, что они тоже были в числе подозреваемых в убийстве популярного актера Лесневича, и сообщим, что теперь, после их гибели, у следствия никаких версий нет вовсе.
– А если у следствия есть данные и улики?
– Так узнайте об этом! У вас же есть выходы на одного из членов оперативно-следственной группы. Ведь так?
Аня не ответила, хотя намек на ее близкое знакомство с Тарутиным был более чем прозрачный. Но разве может Сухотин знать это наверняка? А если знает, то от кого?
