Потом обернулся, посмотрел на нетрезвого Хемингуэя:
– Никогда не видел этот снимок.
– Пошла запись! – предупредила Аня.
– Сегодня четвертое сентября, – начал он и посмотрел на часы. – Пятнадцать ноль четыре по московскому…
Тут же махнул рукой.
– Стоп! Следующий дубль.
– Что-то не так? – удивилась Аня.
– Конечно. У вас дата и время установлены?
– Разумеется.
– Тогда зачем лишняя преамбула?
– Я считаю, что это необходимо хотя бы для того, чтобы сразу отмести все подозрения в подделке видеоматериала.
– Хорошо, – кивнул Летягин. – Ну все равно начнем сначала. А вообще такое совпадение – мое признание в тот же самый день, когда я год назад проигрался в пух и прах в этом чертовом Атлантик-Сити.
Снова началась запись, и Летягин повторил:
– Сегодня, четвертого сентября, три часа пять минут пополудни, я, Летягин Вадим Сергеевич, хочу сделать заявление, в котором подробно изложу все известные мне обстоятельства, касающиеся убийства актера Мирослава Лесневича.
Он сделал паузу и вздохнул:
– Дело в том, что я не могу утверждать, конечно, но, как мне кажется, убийцей Лесневича является… – Он снова вздохнул. – Начну с самого начала. Дело в том, что около полугода назад меня пригласил в свой строящийся дом Леонид Борисович Красильников. То есть не пригласил даже, а просто притащил. Меня посадили в машину, ничего не сказали и привезли туда. Красильников, которого я прежде не видел, встретил меня приветливо, показывал дом, рассказывал, как он представляет себе будущий интерьер, а я не понимал, зачем он меня вытащил. Я был знаком с его дочерью… Любовной связи с ней у меня не было, то есть постоянной любовной связи, хотя один раз у нас было. Судя по всему, Красильникову стало это известно, и я ждал, что он поступит со мной жестко. Но Леонид Борисович, наоборот, был любезен и учтив. А потом он предложил мне сделку. Дело в том, что ему очень не нравился Мирослав. Я говорю о Лесневиче. Кристина, дочь Красильникова, заявила, что она, скорее всего, выйдет замуж за Мирослава. Ее пытались отговорить. Леонид Борисович даже вызвал к себе отца Мирослава и заявил ему, что прекратит всякое финансирование его проектов до тех пор, пока сынок продюсера не перестанет крутиться вокруг его дочери. Но, насколько мне известно, Лесневич-старший не смог повлиять на сына. И тогда выбор Красильникова пал на меня. Мне было предложено завести с Кристиной роман, отбить ее у Мирослава, а потом, может быть, даже жениться на ней, хотя, как мне кажется, и я тоже Леониду Борисовичу не особенно нравился. Я пытался отказаться, сказал, что женат и у меня есть ребенок… Но возражения не принимались. Красильников оказался в курсе всех моих дел, он даже знал, что моя жена подала на развод из-за внезапно возникших финансовых проблем. Дело в том, что мы с женой во время поездки в Штаты решили заглянуть в Атлантик-Сити. Нас пригласили на авиашоу «Гром над Боардвуок». Я там поснимал, естественно. Потом мы вернулись в отель… А там…
Летягин вздохнул.
– Там ведь в каждом отеле зал казино. Ну, я предложил жене заглянуть. Зашли, немного размялись на автоматах, потом я пару сотен выиграл в блекджек и сел за рулетку. И мне повезло немного. В кассе получили выигрыш – почти семь тысяч, в ресторане с женой обмыли удачу, вернулись в номер, жена прилегла отдохнуть. А я сдуру решил вернуться в казино. Очень быстро проиграл то, что выиграл до этого, потом все средства, что были на моей банковской карточке, вернулся в номер, взял карту жены и выкачал из нее все до последней копейки. Следующий день лучше не вспоминать… Пока возвращались в Москву, жена рыдала всю дорогу. А потом сказала, что не хочет со мной жить. Мы подали на развод. Я ждал предложений от Лесневича, у которого уже был утвержденный к постановке сценарий, но…
Летягин тяжело вздохнул в очередной раз:
– И тут этот разговор с Красильниковым. Сначала он предложил мне пятьдесят тысяч евро. Я отказался, тогда он сказал, что сто тысяч я получу сразу, а потом еще и премиальные. Я дал согласие. Леонид Борисович сказал, чтобы я использовал все средства обольщения, без наркотиков и алкоголя, разумеется. С Мирославом мне было дозволено делать то же, что я посчитаю нужным – избиение, подстава с кокаином, которым парень злоупотреблял… «Сделай так, чтобы его рядом с Кристиной не было!» – приказал тогда Леонид Борисович. «Не убивать же его», – ответил я. «Кстати, хорошая мысль», – произнес тогда Красильников и добавил, что для этого дела нужен профессионал, а не такая рохля, как я. Честно скажу, что я начал отрабатывать деньги. По крайней мере, старался, как мог. Одно время даже думал, что смог поссорить их. Но Мирославу как-то удалось с Кристиной помириться. Возможно, ему помогла популярность, которая пришла после моего фильма, или то, что Кристина требовала разрыва моих отношений с женой, которые снова начали складываться. У меня ведь маленький ребенок, я не мог порвать все связи с женой. Перед самой свадьбой Красильников уже не мог сдерживаться. «Сделай так, чтобы не было регистрации, чтобы не было этой чертовой свадьбы!» – кричал он. Я сделал попытку, когда Кристина сама пришла ко мне в гостиничный номер. Но мы просто говорили, не было секса, ничего не было, кроме моих настойчивых просьб отказаться от этого брака. Кристина призналась, что Мирослав вышел на какого-то продюсера в Голливуде. Вернее, тот с ним связался и предложил раскрутку… Мирослав наверняка врал, как всегда. Но Кристина поверила. Мечтала перебраться в Голливуд, общаться со звездами… На свадьбе я не собирался присутствовать, но Леонид Борисович приказал обязательно быть. Сказал, что в ином случае меня привезут силой и закопают в свадебный торт. Потом мне позвонил издатель Виктор Константинович Сухотин, для журнала которого я однажды давал интервью, и попросил сопровождать на свадьбу одну девушку…
Летягин сделал попытку обернуться, судя по всему, он не мог выдержать взгляда нетрезвого Хемингуэя. Но не обернулся, только вздохнул.
– На свадьбе мне передали, что хозяин хочет со мной поговорить, – продолжил он. – Я вышел к берегу, прошел вдоль залива, думая, как бы поскорее исчезнуть оттуда, но все же вернулся к дому. Леонид Борисович ждал меня в темном закутке за пальмами. Разговор был неприятным. Красильников приказал мне немедленно вернуть сто тысяч, раз не выполнил его поручения. А где я их возьму? Но он не принимал моих объяснений. Он ушел к дому, я остался взволнованный, униженный, растоптанный. Потом решил вернуться за стол… Увидел жену вице-губернатора и Красильникову, которые выходили из дома. Я не хотел с ними встречаться, остановился, а через какое-то время прозвучал выстрел… Секунд через пятнадцать или двадцать. Я не считал. Но тогда даже не сообразил сразу, что это именно выстрел, подумал, что петарда сработала или какая-то хлопушка. Только потом, когда услышал женский крик, понял. Вот и все, что я знаю. Но не это теперь главное! Мне кажется, что Красильников считает убийцей именно меня. Будто бы я после нашего разговора решил выполнить тот контракт и от отчаянья это сделал. Но, с другой стороны, если стрелял он сам, то наверняка хочет выставить убийцей именно меня. Я вернулся в Москву и очень скоро заметил, что за мной следят. Поначалу решил, что это полиция, но слежка была не вполне профессиональная: я всегда замечал хвост за собой. Да и те, кто следил, мало походили на полицейских «топтунов». Крепкие ребята, которые выделялись в толпе. Позавчера, когда я взял билет в Питер и уже сел в поезд, то сразу увидел в вагоне тех, кто следил за мной. И тут я понял, что до пункта назначения не доберусь: меня просто выбросят из вагона, а потом на меня спишут убийство Мирослава, подстроят, так, чтобы сам Красильников никаким боком не был замешан. Ведь, по его мнению, я убил Лесневича по его настойчивой просьбе и даже получил гонорар за это… И будет почти как в стихотворении Блока: «Под насыпью во рву нескошенном лежит и смотрит…» В Твери мне удалось выйти из вагона: оставил в купе сумку, с которой ехал, вышел в тамбур, где стоял один из этих гоблинов… Похлопал себя по карманам, будто бы в поисках сигаретной пачки, спросил у проводника, успею ли я купить сигареты. И вышел. Проскочил вокзал, выбежал на площадь, а там, на мое счастье, машина такси стоит. Прыгнул внутрь и приказал водителю гнать в Питер. Остановился у сокурсника, следующим днем связался с Денисом Казановым, чтобы выпытать, что ему известно. Казанов назначил встречу в их любимом клубе. Я подъехал на машине сокурсника. Хотел позвонить и предупредить, что внутрь заходить не буду, а поговорю в автомобиле. И тут увидел, как Лисовой и Казанов выходят… Я видел, как подлетел автомобиль, из которого прозвучали выстрелы. Это вообще было ужасно! Одно дело кино, а в жизни все выглядит иначе. Приятель сразу по газам, отъезжая, мы зацепили какой-то автомобиль… Но не это главное. Автомобиль сокурсника засветился, и выяснить теперь, кто находился за рулем, а кто рядом, труда не составит. Стрелял, понятно, не я, но как объяснить теперь, что не я заказал двух этих дурачков? Ведь любой следователь наверняка решит, что я заказал и решил проверить выполнение заказа. И потом, если люди Красильникова до меня доберутся и, простите за выражение, грохнут, то все концы в воду…
