— Почему? — спросила я.
— Это нетрудно понять. Мы не видели людей, сбежавших от разбойников, — стало быть, они поехали в другую сторону, и мы опасались встретиться с ними в пути.
— Вы не желали с ними встречаться?..
Мой собеседник посмотрел на меня так, как будто я очень удачно сострила.
— Эх! — воскликнул он со смехом. — Три мула и тюки с товарами, которые они везли, были гвоздем номера.
Может показаться странным, что весьма зажиточные торговцы становятся ворами и воспринимают это как превосходную шутку.
Данный факт нуждается в пояснении.
Нравственные принципы обывателей Кама, Цинхая, Поюла
, девственных лесов Лоюла
и прочих уголков, расположенных от крайнего запада Китая до подножия Гималаев и Памира, в корне отличаются от правил, проповедуемых, но почти не соблюдаемых в наших западных странах. В здешних краях порицают не вора, коль скоро он ловок и удачлив, а того, кто не в состоянии защитить свое имущество. Местный моральный кодекс сродни логике военного времени. Считается, что полководец, захвативший город или часть территории соседней страны, «увенчал себя славой». Побежденные могут его проклинать и называть гнусным мерзавцем, но разве большинство этих людей не сожалеют о том, что завоеватель — не их соплеменник и не их родная страна пожинает плоды победы в ущерб другому народу?.. Разве в мирное время мы не наблюдаем, как одобряют или, по крайней мере, не слишком сурово осуждают тех, кто добивается успеха любыми, в том числе неправедными, средствами?.. Однако дикие обитатели крайнего запада Китая по-прежнему выражают свои чувства открыто и прямо, вот и вся разница.
Разбойник из Кама или Цинхая тоже, разумеется, обуян жаждой наживы, но им движет в первую очередь тяга к состязанию и победе.
Предмет, заработанный трудом или полученный каким-либо благовидным способом, не доставляет ему такого удовольствия, как добыча, захваченная силой в бою.
В той или иной степени все земляки такого разбойника, не занимающиеся ремеслом «людей с могучим сердцем»
[127], разделяют его чувства.
В наши дни на землях Цинхая и Сикана разбой стал редкостью и случается разве что на окраинах этих провинций. Китайские войска, сосредоточенные в большом количестве в этой местности, не позволяют крупным отрядам вооруженных всадников устраивать засады на пути караванов или совершать набеги на деревни и стойбища. Тем не менее в здешних краях немало людей, которые принимали участие в подобных операциях.
В Цинхае большое количество монастырей, являющихся характерной приметой тибетского пейзажа. Две самые значительные обители — Кумбум и Лабран Ташикиил — находятся по соседству с высокогорными пастбищами.
Кумбум («Сто тысяч образов») расположен неподалеку от Синина; этот монастырь построен на том самом месте, где родился Цзонкапа (в 1355 или 1358 г.).
Цзонкапа является основателем школы гелугпа (добродетельных людей), представителей которых обычно именуют «желтыми колпаками» из-за цвета головных уборов.
Гелугпа, вытеснившие другие, более древние буддийские секты («красные колпаки» и «черные колпаки»), ныне составляют большинство официального духовенства. К этой школе принадлежат далай-лама и панчен-лама.
Кумбум с его чудесным деревом и прочими достопримечательностями был подробно описан в предыдущей книге
[128], поэтому я не стану возвращаться к этой теме.
Лабран Ташикиил упоминается в исторических заметках как место, где происходили многие восстания. Кумбум построен в китайском стиле, архитектура же Лабран Ташикиила является чисто тибетской. Этот огромный монастырь возвышается на фоне прекрасного дикого пейзажа, на заднем плане которого дивным образом темнеют гигантские горные хребты.
Основателем Лабрана Ташикиила был Джамьян Шедпа (1649–1722). Он учился в монастыре Дрепунг, расположенном поблизости от Лхасы, и стал одним из самых известных ученых-философов. Из-за разногласий со своим бывшим престарелым учителем Джамьян Шедпа был вынужден покинуть Дрепунг и вернуться в свой родной край Амдо, где он и основал Лабран («дворец ламы») Ташикиил («место процветания»). Говорят также, что некий монгольский правитель предложил Джамьяну поселиться в Амдо, намереваясь поставить его во главе учебного заведения, где должны были преподавать буддистскую философию. Обе версии не противоречат друг другу. После разлада с учителем Джамьян вполне мог принять предложение монгольского владыки.
В Лабран Ташикиил проживает около трех тысяч монахов. Эта цифра может показаться жителям Запада преувеличенной, но для тибетцев тут нет ничего удивительного: так, в монастыре Дрепунг обитают 10–11 тысяч монахов.
Власти Кумбума также подтверждают, что число обитателей монастыря составляет 2500–3000 человек.
Другие крупные буддийские обители находятся в той части Ганьсу, которая была присоединена к Цинхаю. Среди них можно упомянуть округ Дицза, славящийся тем, что почти половина его братии — отшельники, ютящиеся в хижинах, разбросанных в близлежащих горах. Они приходят в обитель лишь в определенные дни, во время общего сбора монахов, когда устраивается ритуальное чтение священных книг.
Отличительная особенность отшельников (по-тибетски: ритодпа) — желтые тоги, в то время как большинство их собратьев по вере носят темно-гранатовые тоги, такого же цвета, как и все их облачение.
Другой большой монастырь, Сакьонг, разместился на горе, возвышающейся над Хуанхэ. Паломники приходят сюда для того, чтобы увидеть чудо. Тело одного из бывших настоятелей монастыря, покоящееся в великолепном мавзолее, источает душистое масло, которое сочится сквозь стенки гробницы. Это явление наблюдается на протяжении многих лет. Можно было бы предположить, что жидкость выделяется в результате разложения плоти, но давний срок, а также тот факт, что тело ламы было обезвожено в соляном растворе и превращено в мумию, прежде чем его поместили в мавзолей, заставляет в этом усомниться. Разумеется, здешних монахов можно заподозрить в мошенничестве. Осмотреть гробницу как следует невозможно, и посетителю остается только теряться в догадках.
Нельзя не удивляться, до чего же ограниченна человеческая фантазия. Из века в век во всех странах, у всех народов встречаются одни и те же обряды, одни и те же догмы, рассказывают одинаковые истории о святых и повторяются всё те же чудеса. Тела святых угодников непременно источают приятный запах либо благоухающую влагу — о подобных фактах постоянно упоминается в католических книгах.
Так, в них говорится, что после погребения святого Доминика
его почитатели решили воздвигнуть для него золотой мавзолей в другом месте. Гроб извлекли из могилы и открыли; оттуда вырвался «божественный аромат». Когда похоронили святую Екатерину, ее останки постоянно выделяли душистое масло. Масло сочилось также из могилы святой Елизаветы. Тело святого Фомы Аквинского испускало резкий приятный запах, распространявшийся на большое расстояние. Сравнительно недавно преподобный Марсель Буи сообщил, что нежное и очень своеобразное благоухание до сих пор исходит от разрозненных частей тела Терезы Авильской, хранящихся в различных монастырях ордена кармелиток. Между тем святая Тереза умерла в 1582 году.
