Доржиев использовал свое положение в Тибете в интересах России. Якобы благодаря его усилиям между двумя странами были установлены дипломатические отношения. Один из членов императорской семьи становился постоянным послом в Лхасе, а некий высокопоставленный тибетский сановник представлял далай-ламу в Санкт-Петербурге. Именно тогда в царской столице был построен буддийский монастырь
, что вызвало решительный протест православного духовенства и верующих. Помнится, я читала в ту пору статьи из русских газет, предрекавшие царю страшную кару и чудовищные бедствия его империи за то, что он позволил возвести в своей столице «языческий» храм. Возможно, некоторые из тех, что тогда возмущались, теперь полагают, что трагическая гибель императора и приход к власти большевиков являются ответом Высших Сил на строительство буддистской обители в Санкт-Петербурге.
Этот монастырь все еще существует или, по крайней мере, существовал несколько лет тому назад. Мой покойный друг Сильвен Леви, ученый-санскриголог, преподававший в Коллеж де Франс, посетил его во время своего пребывания в Ленинграде, где он принимал участие в съезде востоковедов. Он рассказывал мне, что познакомился там с тибетскими и монгольскими ламами.
Английские власти, не желавшие, чтобы русское влияние распространилось до индийских границ, сочли, что дела зашли слишком далеко. Британский поход в Тибет состоялся в 1904–1905 годах. Войска вторглись в Лхасу, священный запретный город, и прошли торжественным маршем перед дворцом Потала
. Доржиев не ожидал прихода англичан. Он поспешил уехать из Тибета, а далай-лама, в свою очередь, укрылся в Китае.
Минули годы, грянула русская революция. Доржиев, ставший настоятелем крупного монастыря в Монголии, расположенного между Ургой и Кяхтой, получил должность в советских органах власти. Я с удивлением услышала, как один из сотрудников советского посольства в Париже назвал его «почтенным старцем». Очевидно, лама, ныне служивший другим хозяевам, продолжал свое дело, начатое в царское время, и способствовал расширению большевистского влияния в Азии. Судя по тому, что я узнала, незримый процесс, которым он руководил издали, принес свои плоды.
В Пусатине у меня не было отбоя от посетителей, зачастую интересных людей, но я приехала в Утайшань, чтобы работать. Поэтому мне нередко приходилось запирать дверь, когда мы с Ионгденом углублялись в чтение летописей, взятых ламой в библиотеках разных монастырей. Вскоре мы окончательно погрузились в эту пленительную, полуисторическую-полусказочную среду, столь искусно воссоздаваемую восточными авторами.
Утайшань стал местом паломничества в глубокой древности. Это случилось до того, как буддизм проник в Китай благодаря индийским миссионерам, появившимся в Лояне (ныне Хунаньфу) в I веке н. э. с белой лошадью, нагруженной буддистскими книгами. Между прочим, возле Хунаньфу сохранился монастырь под названием Баймасы (монастырь Белой Лошади)
, где, по преданию, было похоронено это животное. Тибетские летописи Утайшань называют имена индийских миссионеров Дун Хань: Матанг Кипа и ученый (пандит) Вахарана
. Приютившего их правителя звали Мин-ди из династии Дун Хань
[37].
Во время бесед с монархом индусы изложили ему свое учение, и тот спросил:
— Нет ли в моей стране святых бодхисаттв
[38], как в Индии?
— Разумеется, — отвечал Вахарана, — они живут в Утайшане
[39].
Горный массив Утайшань, ныне полностью лишенный деревьев, был в ту пору покрыт лесами. Там охотились на леопарда и даже на тигра. Эти безлюдные просторы, как водится на Востоке, показались некоторым отшельникам весьма подходящим местом для медитации. К какой религии принадлежали эти анахореты? Как говорят, они были бонпо
, последователями древнего учения, близкого к шаманизму в своих народных проявлениях
[40] — все тибетцы исповедовали его до распространения в их стране буддизма (это произошло приблизительно в VII в.). Тибетские книги, в которых я искала в Утайшане ответы на свои вопросы, путали бонпо с даосами.
Авторы преданий причисляют к отшельникам и некоего странного персонажа, которому ныне поклоняются в Утайшане.
Вот что они рассказывают: на востоке страны, в городе-крепости с десятью рядами укреплений, расположенном возле северо-западной границы, в год Деревянной мыши
[41] родился Джампалянг — он вышел из головы женщины. Подобные чудеса часто встречаются в азиатских легендах. Таким же образом появился на свет Гесэр Лингский
[42]. Младенец был красив. Родившись, он тотчас же улетел и по воздуху добрался до главной горы Утайшань. Очевидно, именно на этой горе был впоследствии построен Пусатин.
В этом месте также находится храм под названием Лухуцзи, возле которого росло большое дерево. Чудесный ребенок, легкий, как птица, приземлился на одну из его ветвей. Разноцветное свечение окутывало его. Джампалянг совершил множество чудес, в результате чего вокруг него собрались сотни мужчин и молодых людей, с которыми он беседовал и совершал прогулки по горам. Местные божества и окрестные жители также наслаждались его обществом, играя с ним во всевозможные игры, пока ему не исполнилось сто лет. Исполнив свой долг, Джампалянг «притворился мертвым» и удалился в Обитель Покоя. По преданию, его останки по-прежнему покоятся в Лухуцзи.
