Вскоре мне пришлось об этом пожалеть. Новый коридор, по которому я следовала, был гораздо более сложным, чем прежний, и состоял из сплошных «каминов», как говорят альпинисты, по которым я взбиралась с огромным трудом. У меня уже кончались силы, когда я увидела перед собой слабый свет. Итак, мое тяжелое и ничем не примечательное путешествие подходило к концу.
В самом деле, это был выход — узкое отверстие посреди нагромождения камней, на вершину которого было трудно забраться. Терпение заменяет множество других ценных качеств. После неоднократных попыток я выбралась из-под земли, радуясь, что снова могу дышать чистым воздухом.
Однако моя радость была недолгой. Оглядевшись, я поняла, что оказалась на крошечной площадке на склоне горы, зажатой между двумя отвесными скалами.
Что мне оставалось делать? Я не видела никакой возможности спуститься из этого орлиного гнезда или подняться выше. У меня уже не хватало ни мужества, ни сил вновь пускаться в подземное странствие. Присев, я стала машинально смотреть вдаль.
Сумерки уже окутали синеватым светом округлые гребни далеких гор, и тени сгущались над раскинувшимся внизу плоскогорьем. Я прилегла отдохнуть, и меня стало клонить в сон. Почему бы не остаться здесь? Стояло лето, ночь не могла быть очень холодной, а мое платье из грубой шерсти было не хуже любого одеяла… Поразмыслить над тем, как отсюда выбраться, можно было и утром. Да… завтра… позднее… Усталость взяла верх над разумом, и я заснула, прежде чем успела подумать, что мне следует предпринять.
Когда я проснулась, было уже совсем светло. Полностью восстановив силы благодаря долгому сну, я чувствовала себя необычайно бодро. Усталость и сумерки больше не затуманивали мой взор, и я отчетливо осознала свое положение. Спуститься к подножию горы было невозможно, но я могла попытаться забраться на возвышавшуюся позади скалу — она казалась не очень высокой и в ней было достаточно выступов и впадин, которые вполне заменяли ступени. Вероятно, выше находилась округлая, поросшая травой вершина, похожая на другие окрестные гребни. Оказавшись там, я могла бы найти менее крутой склон и спуститься по нему в долину.
Мои ожидания оправдались: я поднялась на широкую площадку, поросшую дерном, откуда было легко сойти вниз.
Гномы из подземелья отнеслись к моим скромным достоинствам весьма снисходительно. Правда, я не добралась до Лхасы, но зато меня не растерзали и даже не потревожили. Однако нет никаких сомнений, что лукавые человечки потешались надо мной, наблюдая, удастся ли мне выпутаться из этой передряги.
Благополучно покинув крошечный выступ, где мне пришлось провести ночь, я долго шагала по нависавшему над ним плато, прежде чем добралась до вершины, откуда начала свой спуск. Подножие хребта прилегало к равнине, на которую я смотрела сверху накануне вечером и утром после пробуждения. Я не предвидела, что мне придется обойти вокруг склона горы, чтобы вернуться обратно в лагерь. Не рассчитывая на столь долгую прогулку, от неожиданности я разразилась веселым смехом; очевидно, это не понравилось лукавым духам, собиравшимся позабавиться, глядя на мой озадаченный вид.
Я смеялась, но была голодна, так как ничего не ела со вчерашнего дня. Точно определить расстояние, которое мне предстояло преодолеть, было невозможно, тем не менее я не сомневалась, что мне следует держаться подножия горы, дабы не сбиться с пути, а идти по равнине было совсем не трудно. Итак, никакого повода для беспокойства не было, и ничто не мешало мне сделать привал, чтобы подкрепиться. И тут пригодились «дорожные припасы», которыми меня снабдил слуга. Открыв мешочек, я с радостью убедилась, что предусмотрительный тибетец положил в прожаренную ячменную муку большой кусок масла. Таким образом, у меня было все необходимое для плотного завтрака, который можно было запить прозрачной водой из реки, журчавшей среди камней у моих ног.
Утолив голод, я неторопливо двинулась в путь. Стояла дивная погода, а прогулки в одиночестве по безлюдным просторам всегда были одним из моих излюбленных занятий.
По-видимому, подземный коридор, куда я спускалась, пролегал в той части горы, где ее ширина была незначительной. Напротив, от склона, вдоль которого я шагала, отходило множество отрогов. День подходил к концу, а мне так и не удалось добраться до лагеря.
После пробуждения я чувствовала себя бодрой и свежей, но вчерашняя усталость снова дала о себе знать ломотой в теле. Кроме того, я переживала из-за того, что накануне сон сразил меня у выхода из подземелья, и я не успела насладиться очарованием ночи, проведенной в одиночестве под звездным небом. Теперь же ничто не мешало мне наслаждаться ночным покоем… Подобные соблазны искушают меня недолго — я не могу перед ними устоять.
В моем мешочке осталось еще немного дампы на ужин, и я приберегла одну-две горсти муки для утреннего завтрака. Отыскав ложбину, надежно защищенную от ветра, я прекрасно провела ночь.
До лагеря я добралась на следующий день утром.
Меня встретили радостными возгласами. Слуги пали передо мной ниц с необычайным почтением, при этом обменивались понимающими взглядами.
— Приготовьте чай и хорошую еду, — приказала я и вошла в свою палатку.
Я не подозревала о том, что мои глупые помощники, чьи головы были забиты суевериями и чудесами, поверили, что я отправилась по подземной дороге в Лхасу, и чистосердечно решили, что я совершила удивительное путешествие, побив при этом все рекорды — вместо положенных пяти дней мне понадобилось меньше двух дней, чтобы добраться до Лхасы и вернуться обратно.
Они неустанно трубили об этом чуде во всех пастушьих стойбищах, где мы останавливались летом, и те, кто слышал их рассказы, передавали их другим. Таким образом, пятнадцать лет спустя чудесная сказка, героиней которой я стала, вновь напомнила о себе, хотя мы находились очень далеко от места, где ее сочинили.
Десять дней спустя я получила письмо от одной приятельницы-американки, с которой рассталась в Пекине, где она собиралась задержаться надолго.
«С большим сожалением, — писала она, — я покидаю Китай. Большинство иностранок, живших в пансионе госпожи X., уже сели на пароход, другие спешно готовятся к отъезду. Я надеюсь, что вы находитесь в безопасном месте, вдали от боевых действий».
Какие боевые действия?.. Что случилось?..
Всецело поглощенная странными подвигами Джампалянга, я не подозревала о том, что творится в мире. Монахи Пусатина были осведомлены об этом не лучше. Ионгден спустился в деревню, но у лавочников тоже не было никаких сведений.
Девятнадцатого июля поползли первые слухи. Говорили, что японские самолеты бомбили Пекин. Мэр города, генерал, собирал войска для защиты города. Прекратилось движение поездов между Пекином и Баодином на юге, а также между Пекином и Датуном на северо-западе.
Не означало ли это, что все поезда должны были осуществлять военные перевозки? Возможно, это говорило о том, что в тех местах шли бои…
Минуло несколько дней; почтовая связь с Пекином была прервана, и даже из Тайюаня в Утайшань корреспонденция поступала нерегулярно: до нас не доходило никаких известий.
