Возчики предложили нам сойти на землю и освободить животных от поклажи. Зачем? На пустынной дороге не было видно никаких признаков жизни. Это было немыслимо. Следовало, по крайней мере, доехать до ближайшей деревни. Но китайцы не вняли нашим уговорам и обещаниям увеличить плату. Им было велено, твердили они, довести нас до этого места; они так и сделали, но дальше не пойдут.
— Вам было приказано, — возразила я, — прибыть в гостиницу в полночь и доставить нас сюда в положенное время, чтобы мы сели на автобус. Вы же опоздали на час, и по вашей вине мы не успели к отправлению. Если я расскажу об этом «большому человеку»
[67] из Дунъе, вы будете строго наказаны.
Пойдете вы с нами или нет, мы не отдадим повозок и сами доберемся синими до ближайшей деревни.
С этими словами мы с Ионгденом сошли на землю. Лама схватил за поводья мула-вожака, тащившего первую тележку, а я взяла за узду мула, следовавшего во второй упряжке. Животных здесь запрягают цугом, и они приучены шагать друг за другом вместе с другими средствами передвижения. Я знала, что моя задача была несложной: мулы из второй упряжки, естественно, последовали бы за теми, что шли впереди.
В это время оба наши слуги сидели на обочине дороги с отрешенным видом. Ах, если бы я наняла двух тибетцев вместо этого пекинца и монгола, испорченного жизнью в больших китайских городах, мне было бы не так тяжело.
Наша решимость произвела впечатление на погонщиков. К тому же они поняли, что вели себя неправильно, и согласились следовать с нами и дальше. Один из них даже сообщил полезную информацию. Автобус, на который мы опоздали, якобы должен был сделать остановку в Опяне и отбыть лишь на следующее утро или даже вечером, если там покажутся вражеские самолеты. Стало быть, мы могли бы его догнать. Нам было всё равно, когда именно отправится автобус, лишь бы он доставил нас в Тайюань. Я снова уселась в первой тележке посреди вещей, и мы двинулись в путь.
Эта ночная прогулка оказалась довольно приятной. Вместе с быстро убывающим светом луны повсюду разливались умиротворяющая радость и покой. Легко было забыть, что идет война… Я и вправду начисто об этом позабыла и задремала, но тут Ионгден растолкал меня и указал на красноватое зарево в небе, похожее на отблески городских огней. Вскоре сквозь густые заросли сорго показался яркий свет.
— Имение маршала Яня, — сказал один из возчиков, указывая на это место.
Подъехав ближе, мы увидели широкие улицы и многочисленные дома, нечто вроде шикарной деревни со множеством электрических фонарей, бросавших вызов темноте.
Маршал родился в этом месте или где-то рядом, а придя к власти и разбогатев, выразил свою любовь к «малой родине» в чисто китайском духе, построив здесь роскошную семейную резиденцию, о которой шла молва по всей провинции.
Значит, здесь не боялись воздушных налетов? Японские самолеты якобы летали только днем. Однако один из них кружил над Утайшанем ночью… Эта неуместная иллюминация вызвала у меня недоумение.
Мы прибыли в Опянь утром, в начале седьмого. Возчики доставили нас прямо в автобусный парк, положили вещи на землю, взяли деньги и поспешили уйти.
Сквозь приоткрытую дверь гаража виднелись две машины; к гаражу примыкало небольшое помещение с застекленным окном — по-видимому, касса, где продают билеты, но там никого не было. Мы не знали, чем заняться в ожидании часа отправления и, главное, когда именно это должно произойти?
Начал накрапывать мелкий дождь. Я решила, что лучше всего — положить багаж в один из автобусов и расположиться там самим, чтобы укрыться от непогоды. В то время как слуги собирались перенести туда наши вещи, из гаража вышел какой-то старичок, которого мы до сих пор не видели, и запер дверь на замок. Он не разрешил нам обосноваться в салоне или у входа в гараж, заявив, что ничего не может сказать по поводу отправления автобуса, и был таков.
Мы прождали еще около часа под дождем, не решаясь отойти в магазин за продуктами из опасения, как бы автобус не ушел во время нашего отсутствия. Я все же рискнула отправиться на разведку по какой-то прямой улице, откуда был виден автобусный парк и я могла успеть вернуться бегом за несколько минут. Зайдя в невзрачную лавку, я узрела там булочки с начинкой из китайских фиников, напоминающих по вкусу чернослив. Я купила дюжину булочек и, вернувшись, угостила Ионгдена и слуг.
Прошло еще некоторое время. Стрелка часов приближалась к девяти, и тут появился какой-то китаец. Он открыл дверь кассы, вошел туда и принялся перебирать бумаги. Я послала повара узнать о времени отправления, на что служащий ответил, что это ему неизвестно. Дождь всё не прекращался — наши вещи и мы сами промокли до нитки. Немного позже к кассиру присоединились еще трое мужчин. Теперь уже Ионгден пошел наводить справки. Ему сказали, что два автобуса были реквизированы на сегодняшний и последующие дни, и нам не стоило надеяться вскоре уехать.
Это была прискорбная новость, но никогда не надо отчаиваться. Следовало найти какое-нибудь пристанище, обсохнуть и выпить горячего чая, а затем спокойно обсудить создавшуюся ситуацию.
Я отправилась куда глаза глядят и обнаружила на краю города новую, еще практически чистую гостиницу с большим двором. Хозяин немедленно послал двух слуг помочь моим бездельникам перенести багаж, и я наконец оказалась под крышей, в комнате с жаровней, полной раскаленных углей, посередине и чайником с горячим чаем на столе.
— Как попасть отсюда в Тайюань? — спросила я у хозяина, слегка подкрепившись.
— Тут есть железнодорожная станция, — отвечал он, — но поезда больше не ходят по расписанию.
— Где находится вокзал?
Он располагался не так уж далеко от гостиницы. Я отправилась туда с Ионгденом.
На станции царило оживление: переполненные солдатами составы уходили на фронт. Я увидела несколько молодых женщин в военной форме и со знаменем. Они также ждали, когда можно будет сесть на поезд. Повсюду были груды вещей: мешки с рисом и мукой, тюки с воинским снаряжением, ящики с боеприпасами.
Нам сообщили, что гражданским пассажирам больше не продают билетов: все места были забронированы для военных.
Узнав эту досадную новость, мы вернулись в гостиницу; я заказала еду и начала обсуждать с хозяином, как отсюда выбраться. Следовало как можно скорее попасть в Тайюань; я готова была отправиться в путь на чем угодно: в повозке, портшезе, на вьючных животных. В крайнем случае, мы все могли бы идти пешком, но надо было перевезти багаж.
— Вы сейчас не найдете в Опяне даже осла, — заявил китаец.
Все мои уговоры ни к чему не привели. Это не значит, что добрый малый не хотел нам помочь — он водил Ионгдена ко многим владельцам животных или транспортных средств, и все они показывали пустые конюшни и сараи.
