Язык просто «паразитирует» на разуме, точнее, на миллионах разумов его носителей. Мы рождаемся и умираем, как вспыхивающие и затухающие точки, а язык висит над нами, словно облако, и не умирает, а развивается по своим законам. Эти законы описываются с помощью математики точно так же, как и законы физики. Поэтому и существует наука математическая лингвистика. Поэтически говоря, математика — это язык природы, на котором она разговаривает с нами.
Но вернемся к нашим обезьянам. Слово «собака» обезьяны применяют по отношению не только к той собаке, которую при них впервые назвали этим словом, а вообще ко всем собакам — и огромным, и крохотным, хотя разные породы очень непохожи друг на друга. Обезьяны прекрасно могут улавливать общее и отделять его от частного. Также они отличают нарицательные слова от имен собственных, принадлежащих субъектам.
Обезьяны отлично помнят прошлое. Экспериментатор показал Уошо синяк на руке — это Уошо укусила его день назад. Между ними состоялся такой диалог:
— Кто это сделал? — спросил человек.
— Уошо. Вчера. Сожалею.
— Почему укусила?
— Сердилась.
— А почему ты сердилась?
— Не помню…
Кстати, по поводу слова «сожалею» или других слов вежливости. Обезьянам оказались доступны и такие абстрактные, ничего вроде бы не обозначающие слова, как «пожалуйста» — узнав его, они часто и охотно стали его употреблять.
Нам почему-то кажется, что само вежливое обращение — чисто человеческое изобретение. Но ведь мы тоже животные.
И всё человеческое в нас выросло из животного, включая вежливость. Так давайте поищем, откуда выросло это «пожалуйста» во всех человеческих языках. И, кстати, то, что оно существует во всех языках, говорит только об одном: оно происходит из самых глубин нашей животности.
Зачем вообще нужно это слово? Что оно означает?
Почему бы не сказать просто «дай»? Согласитесь, это будет как-то грубо, то есть агрессивно. А агрессия рождает встречную агрессию для самозащиты. Поэтому, чтобы гасить самоубийственную агрессию, у животных происходит смягчение просьбы. Представители многих видов умеют просить что-либо друг у друга или у матери. При этом тот, кто просит, должен показать определенным сигналом своё подчинённое, приниженное положение. Тогда ему великодушно позволят, подчиняясь видовой эмпатии. А тот, кто приниженности не демонстрирует, получается, хочет отнять — он не просит, а требует! А это уже покушение на место в стадной иерархии. За это могут и наказать. Три главных жизненных потребности есть у стадных существ — поесть, размножиться и занять такое место в стаде, чтобы быть «главнее», «почтеннее» и «уважаемее» других. Чем выше ступень на лестнице стадной иерархии, тем лучше. У людей то же самое. Наш социум — просто результат развития, то есть эволюции стаи. Как и наш язык есть развившаяся сигнальная система животных. И наше сознание, то есть внутренний мир, есть лишь эволюционное развитие внутреннего мира животного.
Поэтому вернемся к внутреннему миру обезьян. Он не так уж примитивен. Их мозг, например, умеет выявлять аналогии и соответствия. Если положить рядом две карточки с изображением замка и ключа, а между ними значок соответствия, обезьяна аналогию поймёт. Теперь ей можно задать вопрос (с помощью карточек): если замку соответствует ключ, то чему соответствует закрытая банка с гуашью — кисти или открывалке для консервов?
В верхнем ряду лежат картинки замка и ключа, а в нижнем — картинка банки с краской и карточка со знаком вопроса. Вместо знака вопроса обезьяна может положить одну из карточек — либо с изображением кисти для рисования, либо с изображением открывалки. Обезьяна соображает: ага, ключ открывает замок, а что открывает банку? Открывалка, конечно! И даёт правильный ответ.
Другое задание. На верхних карточках — лист бумаги, знак соответствия и карандаш. А в нижнем ряду — банка с гуашью, знак соответствия и знак вопроса. На выбор обезьяне снова дают те же самые две картинки — кисть и открывалку. Если карандаш соответствует бумаге, то что соответствует на сей раз банке с краской? И обезьяна даёт правильный ответ — кисть. Потому что речь идет не об открывании, а о рисовании. Железная логика!
Рис. 19. Вот так мыслят обезьяны
Обезьяны понимают дроби, назовём это так. Если слева положить изображение четвертинки яблока и попросить шимпанзе выбрать соответствующую картинку из нескольких предложенных (молоток, полстакана воды, полный стакан воды, четверть стакана воды), она моментально уловит, в чем тут прикол, и выберет картинку с четвертью стакана воды. Потому что четверть соответствует четверти.
Логические задачи с условием «если — то» обезьяны тоже решают прекрасно.
— Если Коко отдаст Майку свою игрушку, она получит сладкую кашу!
Коко немедленно отдаёт Майку игрушку и получает любимую кашу…
Обезьяны умеют переносить смыслы, то есть употреблять сравнения. Например, сурового человека они могут назвать «орехом» — за твёрдость, хотя никто их этому не учил. Кстати, в людских языках словосочетание «твёрдый орешек» означает именно сурового, неподдающегося человека.
Юмор считается признаком развитого интеллекта. И тут необходимо отметить, что обезьяны прекрасно умеют шутить и слово «шутка» понимают превосходно. Однажды экспериментатор зачем-то положил жука в пустую коробку из-под конфет. Обезьяна это видела. Позже она увидела, как коллега экспериментатора, женщина, начала открывать эту коробку.
— Что делает Элизабет? — спросил экспериментатор обезьяну.
— Ищет конфеты, — ответила обезьяна. и вдруг неожиданно вынесла оценку ситуации. — Плохая шутка!
Глядя на говорящих обезьян, мы видим детство человечества, да и детство вообще, потому что обезьяны ведут себя как дети. Когда обезьян с раннего возраста начинали учить речи, они постоянно дергали и спрашивали людей, как называется тот или иной предмет. Часто, совершая то или иное действие или глядя на тот или иной предмет, они «вслух» (жестами) называли своё действие или предмет. Не потому, что их об этом попросили, а для себя. Например, обезьяны поторапливали себя словами «скорее, скорее», делая что-то.
Как и человеческие детёныши у взрослых, детёныши обезьян охотно перенимают ритуальность. Вот интересный пример. Чтобы приучить обезьян пользоваться унитазом, в лаборатории их дрессировали — давали за посещение туалета конфетку, которую брали из специальной коробки на шкафу. Через некоторое время обезьяны уже так к этому привыкли, что после посещения туалета сами брали конфетку из коробки и вознаграждали себя. Положено! Как-то раз одна шимпанзе побежала в туалет, по пути она подскочила к шкафу и захватила конфетку: она же имеет на неё право! Но до туалета обезьяна не дотерпела, описавшись на ходу. И что вы думаете? Она вернулась и положила конфетку обратно в коробку! Ритуал оказался важнее, чем соблазн полакомиться сладким.
