Слово «психиатрия» восходит к древнегреческому – «психи» (душа) и «ятрос» (врач). Единственной настоящей целью врачей является вылечивать больных людей или, по крайней мере, облегчать их страдания. С этой целью (и только с этой целью!) врачи ставят диагнозы. Диагноз, как я уже понял, очень специфическая форма познания. Ведь он сам по себе не познание, как в естествознании. Диагноз – это по существу познание с направленной целью. И единственная его цель – это терапия, лечение больных людей. Страдания психически больных людей заключаются не только в тяжести давящих на них необычностей. Часто их страдания заключаются также во всестороннем нарушении коммуникации с другими, с нормальным миром. Некоторые психически больные совершенно замыкаются в своей собственной вселенной. У них есть стойкие убеждения, которые не разделит с ними никакой другой человек. Они испытывают страх, чувствуя неспособность поддерживать человеческие контакты. Успешной терапией в психиатрии называется случай, когда не только устранено или, по крайней мере, облегчено само психическое нарушение, но есть явный положительный сдвиг в социальном плане. Человек должен снова почувствовать себя свободным существом, способным к коммуникации. Добиться этого всеми средствами психотерапии, медикаментозной терапии и многими другими методами – и есть, коротко выражаясь, вся задача психиатрии.
Итак, решающий вопрос: страдал ли Франциск Ассизский? Были ли у него трудности с окружающими, были ли у него коммуникативные проблемы? Очевидно, нет. Он был легкого нрава, не мог обидеть, в самом точном смысле слова, и мухи, и был, кроме того, настолько невероятно коммуникативен, что воодушевил тысячи молодых людей своего времени. До сегодняшнего дня десятки тысяч мужчин и женщин во всех странах Земли следуют правилам бедности святого Франциска. К тому же он личность, которая играет особую роль в стремлении всех христиан к объединению. Поскольку в нем католики, протестанты и даже ортодоксы видят светлый образец христианской жизни. Другими словами, у Франциска Ассизского не было никаких проблем, побуждающих психиатров обращаться с людьми, как с больными, страдающими психическими нарушениями. Если бы существовали только такие люди, как Франциск Ассизский, психиатрия никогда не была бы изобретена. Хотя Франциск Ассизский был в высшей степени необычным человеком с исключительными переживаниями, но он был абсолютно здоров. При этом несущественно, считает ли кто-то голос с креста божественным голосом или, обладая «религиозной глухотой»
[5], относит его к проявлениям бурной фантазии. И то, и другое – не болезнь.
Чтобы было ясно: опасно безоговорочно переносить на здоровых людей представления, полученные психиатрами о больных. Среди экспертов есть дурная привычка ставить диагноз людям, которые им даже историю болезни в руки не давали (в частности, своим коллегам). Основной принцип должен быть таков: если сомневаешься в болезни, – человек здоров. Иначе мир превратится в диктатуру скучных нормопатов, серых мышей такого общества, которое идеологией нормальности нивелирует все чрезвычайное и использует податливую психиатрию для запихивания всего раздражающего в диагностические картотеки. И тогда весь этот яркий мир подвергся бы ненужному тотальному лечению, а для действительно больных не осталось бы времени.
История со святым Франциском Ассизским кое-что мне объяснила. И в будущем я смог обходиться свободнее с психиатрическими познаниями. Наука в современном понимании не является истиной в последней инстанции. И психиатрия основывается на герменевтическом методе
[6], то есть, она поставляет более или менее полезные иллюстрированные описания, по которым можно сделать определенные выводы для терапии больных людей. Не больше и не меньше.
Фантастически ненормальные – о гениальности и безумии
Психиатрия, становящаяся агрессивно империалистической, абсолютно неправильно поняла бы не только такого одаренного богатым воображением человека, как Франциск Ассизский. Она прямо-таки угрожала бы существованию определенных людей с неуемной фантазией. Возьмите Дона Камило из бессмертных историй Дона Камило и Пеппоне. Вспомните, как пленительный актер Фернандель в роли Дона Камило ведет резкие споры с Иисусом на кресте в деревенской церкви. При этом Иисус не всегда доволен эскападами своего чрезмерно ревностного служителя. Нередко сын божий порицает божьего человека. «Комментирующие галлюцинации» – прошипел бы иной наивный психиатр-ученик, – «”симптом первого ранга” по Курту Шнайдеру». Представляете, каковы бы были последствия такого диагноза! Коммунист Пеппоне был ожесточенным противником Дона Камило. И, как бургомистр, он был руководителем подразделения общественного порядка, отвечающего за поддержание безопасности. Если человек по причине психического заболевания представляет опасность для себя самого или для других (на профессиональном жаргоне это называется «самоугроза» или «отчужденная угроза»), то через бюро общественной безопасности он может быть принудительно госпитализирован в местную психиатрическую больницу. Нечто подобное случается сравнительно редко. Все же, с точки зрения бургомистра Пеппоне, все это в высшей степени касалось Дона Камило, и прежде всего, представляло угрозу его собственной бургомистерской персоне. Таким образом, диагноз «шизофрения» привел бы доброго Дона Камило прямиком в психиатрическое заведение. Все прекрасные истории кончились бы, не успевши начаться – разумеется, в результате грубо ошибочного диагноза и в будущем скандальной судебной ошибки. А ведь у развеселого сельского священника не наблюдалось и минимального признака болезни. Он был жизнерадостным, гротескным, полным идей. Другими словами, фигура Дона Камило была образцом физического и психического здоровья.
Недавно пытались подвести эксцентричного актера Клауса Кински под психиатрический знаменатель, так как он однажды задержался на несколько дней в психиатрической клинике. При этом ему были поставлены какие-то подозрительные диагнозы. Невозможно исключить и того, что тонкокожие люди иногда на протяжении своей жизни защищают себя стенами психиатрической лечебницы. Вместе с тем это еще совсем ничего не доказывает, в особенности у выдающегося, тонко чувствующего художника. Психиатрия не может себе позволить успокаивать диагнозами нечто исключительное, эксцентричное. Мы все более или менее искусно балансируем на краю пропасти. Обычно люди не смотрят вниз. Это не значит, что можно объявить всех их просто близорукими. Но и тех, кто пристально снова и снова смотрит в эту бездну и несколько отличается от большинства, нельзя считать сумасшедшими. Великий Фридрих Ницше как никто другой мыслил на грани существования, сочинял и страдал. Некоторые христиане, чтобы хоть что-то понять, считают все его идеи плодом безумия – и это отнюдь не признак большого ума. Фридрих Ницше не был безумен. Только в конце жизни он страдал из-за воспаления мозга от сифилиса. Это временно привело его в тупик. Но его великие мысленные эксперименты не были плодом безумия, а были логичными формулировками страдающего атеиста. Не мышление привело Фридриха Ницше к безумию, как этого очень хотелось бы некоторым, считающим, будто бы мысли и есть те маленькие бактерии, разрушающие мозг. Это миф, распространенный среди недоброжелательных и мелкомыслящих затрапезных философов – если человек слишком много думает, то он может лишиться рассудка. Психиатрии ничего подобного не известно. Таким образом, психиатрия не годится для сглаживания трудных или опасных мыслей. Бывает мало правильных мыслей и много мыслей ошибочных, но больные мысли редки.
