Неудивительно, что все, отклоняющееся от нормы – единственная неприятность для этих нормальных. Конечно, против отклонения от нормы наверху отдельная маленькая серая мышка не осмелится протестовать. Поэтому вся несорванная досада на тех, кто наверху, превращается в агрессию по отношению к тем, кто внизу. Наверху прогнуться, а внизу подмять – они, безумно нормальные, умеют это делать хорошо. Они считают это своим правом, прямо-таки правами человека. Кто, как не они являются колесами, приводящими все общество в движение? Не они ли являются теми, кто своими отчислениями в виде налогов беспрекословно оплачивает все, что гарантирует надежность и благосостояние всех? И поэтому они стреляют в иностранцев, инвалидов, неудачников общества. И хотя они стреляют только словами, эти слова часто действуют, как пули. Не по легкомыслию они говорят так, а после тщательной проверки. Они скажут это только в благоприятной атмосфере среди таких же нормальных, которые думают так же нормально. Иностранцы должны за милую душу убираться туда, откуда пришли, неудачники сами во всем виноваты (в конце концов, ведь без пота и слез в жизни не пробьешься), а инвалиды – так уже существуют точные исследования, позволяющие предотвратить рождение инвалидов: «сегодня их больше не должно быть…».
Глухая обывательская атмосфера царит в такой среде. Должно быть, она была уже в древних Афинах, когда Диоген Синопский ясным днем бежал по городу с фонарем в руках среди всех этих нормальных и на вопрос, что он делает, отвечал: «Я ищу человека». Очевидно, что во все времена были безумно нормальные, и они встречались во всех слоях населения. И также в кругу врачей. Идея эвтаназии ни в коем случае не была изобретена нацистами, а – врачами, психиатрами. Пользующийся хорошей репутацией коллега Гоше вместе с неким господином Биндингом настаивали на этом уже в 1920 году, в то время, когда Гитлер еще только упражнялся в фантазиях обеспечить «хорошую смерть» для «недостойных жизни». Эвтаназия по-гречески ευ + θάνατος (хорошо + смерть). Ненормальные не должны быть более грузом для общества нормальных людей. Хорошо, когда врачи считают болезни недостатками, которые они пробуют устранить. Мы ценим в них это. Если же они, исходя из профессиональных представлений, создают мировоззрение, медицинская болтовня становится человеконенавистнической. И подобная ментальность без проблем пережила национал-социализм. Она распространяется по всему обществу. Лауреат Нобелевской премии Уотсон, который вместе с господином Криком обнаружил в пятидесятых годах прошлого столетия двойную спираль, совершенно серьезно предлагал взимать с людей с низким коэффициентом интеллекта более высокие налоги, если они производят на свет детей, так как тем самым они перегружают общество. Только позже, когда он заявил о якобы более низком интеллекте черной расы, правозащитники забили тревогу. Поскольку по известным историческим причинам больше не говорят «раса». Надо выражаться по-другому. Можно сказать, например, «чужак», – выражение «проникновение чуждых влияний» стало обычным у нормальных как правых, так и левых убеждений.
Безумно нормальные имеются во всех культурах. Никто в определенных местностях Турции не стал бы лечить у психиатра отца, который принуждает свою дочь к браку, и убивает ее, если она противится, а себе самому позволяет некоторые мужские отклонения от супружеской верности. В определенных местностях Сицилии, должно быть, еще сегодня совершенно обычно исполнять то, что «убедительными аргументами» настоятельно рекомендует мафия. Омерта, обет молчания определяет, что можно говорить и, прежде всего, что говорить нельзя. Это находит поддержку безумно нормальных. Поскольку они, эти нормальные, не так охотно высказываются, особенно публично.
Конечно, они могут стать зловещими, эти пустые фигуры. Они ничего не говорят, но они повсюду. Мифом послевоенной Франции стало то, что почти все французы участвовали в движении Сопротивления против Гитлера и его вассала, старого маршала Петэна. Однако, в самой Франции в начале 70-х годов прошлого столетия появился хорошо смонтированный документальный фильм, который слегка исправил этот миф. Там можно было видеть маршала Петэна, ехавшего по занятому немцами Парижу в начале 1944 года. Улицы и площади были черны от людей. «Весь Париж приветствовал возгласами ликования старых борцов Вердена». Два миллиона человек были на ногах. Это было триумфальное шествие! Четырьмя месяцами позднее: та же самая картина. Только теперь это был бывший смертельный враг, генерал де Голль, который ехал по Парижу после освобождения. Снова стояли два миллиона человек. «Весь Париж приветствовал возгласами ликования освободителя». И примечание: «В Париже в то время было два миллиона жителей. Должно быть, тех же самых».
В Германии тоже нормальные были безумно гибкими. Вернер Хефер, честный журналист культовой передачи «Ранняя кружка», который в Немецком телевидении послевоенного времени представлял совершено нормальную демократическую точку зрения обычной новой демократии, должен был, в конце концов, притихнуть, так как он считал коричневую гниду совершено нормальным явлением и совершено обычно комментировал его. Джордж Оруэлл в своем пророческом романе «1984» изобразил победу масс и то, как трудно одиночке бороться против этого. Безумно нормальные охотно рукоплещут чему угодно, если их много и они вместе. Они славят Гитлера, Сталина, Мао Цзэдуна и Ким Ир Сена. И тогда они больше не серые, а коричневые или красные или еще какие-нибудь цветные. Тогда безумно нормальные стоят, как клоны, тысячными рядами перед каким-либо отвратительным представителем совершено обычного безумия и хорошо себя чувствуют. Поскольку они могут презирать всех тех, кто презирал их за средненький уровень. Они чувствуют, что их, посредственных, довольно много, и у них есть власть над этими «белыми воронами». И тогда слышится облегченный шепот массы безумно нормальных, тогда их нормальность становится агрессивной.
Нормопатами с легкой иронией называют людей, которые настолько безумно нормальны, что становится больно. По крайней мере, окружающим. Уже сама ирония может быть опасна, поскольку юмор, сомнение по отношению к себе абсолютно чуждо ожесточенным нормопатам. Им не хватает легкости, может быть, даже иногда легкомысленности. Поэтому они сидят в комеди-шоу и смеются в тех местах, где смеются все. Им не надо понимать шуток, – просто в атмосфере общего согласия они хорошо себя чувствуют. Но когда они покидают мероприятие, жизнь для них снова становится чрезвычайно серьезной. У таких людей, которым важно всегда все делать правильно, никогда не парковаться с нарушением правил, проявление настроения просто невозможно. «Глупость» – для них унизительное бранное слово.
2. Глупость
Глупость может быть, однако, чем-то вполне благопристойным. Рейнский карнавал празднует глупость. Взрослые люди превращаются в детей и дурачатся. И им это нравится. Обычный контроль отменяется. «Внутренний ребенок» в мужчине может так же разгуляться, как и настоящие дети. Жизнь видится совсем с другой стороны. Мы детьми никогда не наряжались в купленные костюмы, а надевали старые, но абсолютно неподходящие «нормальные» шмотки. Нарядившись в соломенную шляпку моей бабушки по отцовской линии и домашний халат моей бабушки с материнской стороны, я должен был нанести на лицо лишь несколько мазков, – и уже мог с головой уйти в суету карнавала. Мы паясничали и наслаждались этим. Есть люди, которые утверждают, что жители Рейнской области только в так называемом пятом сезоне, во время карнавала, становятся сами собой. Остаток года они только притворяются и одеваются, как все нормальные.
