– Иначе бы я за него не взялся. – Эрлингмарк усмехнулся. – И знаешь, я занимаюсь этим почти восемь лет, и все равно индейцы, с которыми я общаюсь все это время, так и не стали считать меня своим! Они разговаривают со мной вежливо, но никогда не назовут другом и не откроют тайны до конца! Иногда это меня бесит, иногда просто заставляет еще больше увериться в своем мнении…
– Это в каком?
– В том, что мы, белые люди, выходцы из Европы, другие, чем они. Не лучше или хуже, а просто другие, и даже не столько биологически, сколько духовно, – сказано это было с искренним пылом. Пиво развязало профессору язык, и он начал изрекать мысли, опасно близкие к самому настоящему расизму.
Рышарду предстояло действовать с удвоенной осторожностью.
– Да, – проговорил он, изображая смущение, – это звучит несколько необычно, но схожие размышления одолевали и меня. Правда, не по поводу индейцев, их у нас нет, но зато большая община китайцев. Они живут между нами столетиями и тем не менее никак не интегрируются в социальную среду.
– Именно, – вздохнул Эрлингмарк. – Ладно индейцы, их мало, и участь их предрешена. А азиаты? Их все больше и больше…
Но тут в душе профессора пробудилась осторожность. Бросив опасливый взгляд на молодого коллегу, он резко оборвал фразу.
– По-моему, уже стемнело. – Рышард сделал вид, что не заметил неловкости собеседника. – Пожалуй, пора по домам?
Он зевнул. Давала о себе знать усталость после дня напряженной работы.
– Пора, – кивнул Эрлингмарк. Около столика, точно джинн, выскочивший из бутылки (учитывая специфику заведения, явно из пивной), возник официант.
– Всего хорошего, – сказал Рышард, когда коллеги вышли на улицу. – Интересно было поболтать!
– Мне тоже.
Они обменялись рукопожатиями. Виктор повернулся и зашагал в сторону университета, спиной ощущая внимательный и подозрительный взгляд Эрлингмарка.
17 августа 2219 года летоисчисления Федерации
Земля, Сан-Антонио
Профессор Фонти обитал в особнячке старого колониального стиля неподалеку от университета. Приглашение сюда Рышард получил вчера, когда неожиданно встретил профессора в департаменте.
– … Добрый день, коллега, – сказал тот. – Как ваше исследование?
– Копаю, – доброжелательно улыбнувшись, ответил Рышард. – Пока вожусь со статистической информацией городского управления занятости и налогового управления. А вы же знаете, какой бардак у них в отчетности!
– Увы, мне это известно, – покачал головой Фонти. – Когда-то люди думали, что переход к электронному документообороту уничтожит хаос в делопроизводстве. Увы, они жестоко заблуждались! Причина беспорядка – в голове, а не в документах! Впрочем, я отвлекся. Заходите ко мне завтра. Расскажете о результатах.
– С удовольствием, – ответил тогда Рышард и вот теперь выполнял обещание…
Дверь распахнулась еще до того, как Крачковский успел коснуться звонка. Тут явно использовалась видеосистема, контролирующая пространство перед домом.
– Входите, – сказал Фонти, делая радушный жест. – Вот сюда, за мной…
Рышард вслед за хозяином прошел через большую гостиную, удивительно скупо обставленную, и оказался во внутреннем дворике. Густо растущие деревья создавали приятную тень, в которой разместился небольшой столик. В успокаивающее шуршание листьев вплеталось журчание крошечного фонтанчика.
– Чаю? – предложил Фонти. – Или чего покрепче?
– Лучше чаю, – чуть смущенно ответил Рышард. – Для алкоголя еще рано!
– Ох уж эта славянская привычка: если уж пить, то напиваться до умопомрачения! – усмехнулся Фонти, берясь за изящный чайничек из голубоватого фарфора (извивающиеся драконы, которые покрывали его выпуклые бока, пучили синие глаза, точно их мучила отрыжка). – Здесь, на американском континенте, пьют по-другому!
– Увы, социокультурные отличия в этой области сохраняются, – улыбнулся Рышард, с благодарным кивком принимая чашку.
– Пейте, – махнул рукой Фонти. – А я пока посмотрю ваши материалы!
Чай оказался зеленым. Пока Рышард смаковал его, профессор вставил принесенную гостем кассету в мобибук и теперь не отрывал глаз от виртэка.
– Неплохо, – пробормотал он, когда чайная чашка с легким стуком приземлилась на блюдце. – Весьма перспективно. К статистическим данным вы надеетесь добавить интервью?
– Да, и опросы по небольшим выборкам в каждой из целевых групп, – кивнул Рышард.
– Ладно, – проговорил Фонти, когда беседа на научную тему была закончена. – Я вижу, что вы на верном пути! Не желаете посмотреть мою коллекцию живописи? У меня неплохое собрание квазиреалистов.
– С удовольствием, – ответил Рышард.
Они миновали ту же гостиную и вступили в длинный коридор, тянущийся, судя по всему, вокруг всего внутреннего дворика. Лучи солнца с трудом протискивались сюда сквозь жалюзи, и освещение выходило чуть приглушенным.
– Вот «Жизнь» Тактарова… – хозяин представил первое полотно. На нем переливался всеми оттенками зеленого пейзаж, напомнивший Виктору (даже не ему, а Хуану Васкесу) джунгли Альвхейма. Сплошные заросли без единой прорехи. – Вот Ван Хегелен, его триптих «Победа разума».
Если честно, то картина знаменитого уроженца Амстердама показалась Рышарду бессмысленным скоплением разноцветных пятен. Но признаваться в этом было как-то неловко, поэтому Крачковский ограничился тем, что пробурчал нечто невразумительное.
Они переходили от полотна к полотну. Все картины были выполнены в яркой, кричащей манере квазиреалистов, завоевавшей признание в последние годы двадцать второго века.
– А вот это – жемчужина моей коллекции, – сказал Фонти, подводя гостя к картине, которая завершала ряд. Она была заключена в прозрачную пленку защитного покрытия и выглядела достаточно древней. – Ей больше двухсот пятидесяти лет.
– Ничего себе! – изумился Рышард.
К квазиреализму это полотно не имело никакого отношения. Громадная битва растянулась по всему его пространству, до самого горизонта, где терялась в дымке. На переднем плане бойцы были прорисованы отчетливо, с какой-то болезненной доскональностью. С одной стороны – высокие, могучего сложения воины с длинными прямыми мечами и в сверкающих панцирях, все как на подбор – светловолосые, а с другой – орда смуглых лохматых существ, вооруженных кривыми клинками. Фигуры сражающихся переплетались, образуя своеобразную черно-белую мозаику, и определить, кто кого одолевает, не было возможности…
– Это реликт искусства Третьего рейха. – В голосе профессора отчетливо звучало благоговение. – Ее обнаружили в замке Шаунберг, одном из оккультных центров СС в Австрии. Просто чудо, что она не погибла от рук распоясавшейся солдатни.
– И что же здесь изображено?
